Мстислав, сын Мономаха - стр. 29
– Кто таковы будете? – грозно сдвинув брови, спросил князь.
– А тебе что за дело? – отрезал чернобородый.
– Почто кривду рекли?
– А язык, князюшко, без костей.
– Как смеешь князю дерзить! – вспылил Жирята. – Плетьми бы тебя отходить!
– Мы, боярин, биты уже. Хошь полюбоваться? – Чернобородый встал, скинул свиту, стащил с плеч льняную рубаху и повернулся спиной.
– Во, гляди.
На спине полоняника виднелись багровые рубцы.
– Кто ж тебя отходил? – спросил неприятно поражённый Мстислав.
– А боярин Гюрята.
– Так ты что ж, холоп его?
– Как же! Взял весною прошлую купу[67] у боярина, а он ныне резы[68] уплатить велел. А с чего я уплачу? Уговора такого не было, чтоб нынче.
– Так ты, стало быть, холоп обельный[69], раз купу выплатить не можешь? – прищурив око, спросил Мстислав. – Али врёшь всё?
– А чё мне врать-то? – недоумённо пожал плечами чернобородый.
– Кто повелел речи лихие вести? Гюрята? Али иной кто? – продолжал допытываться Мстислав.
Чернобородый молчал, кривя уста в презрительной усмешке.
– Ты что скажешь? – обратился Мстислав ко второму мужику, приземистому, с боязливо бегающими маленькими светлыми глазками.
– Я… Я… того… Не ведаю я ничего… То он всё, – дрожащей дланью указал тот на чернобородого.
Мстислав почувствовал внезапно охватившее душу отвращение. Противно было ему выспрашивать этих упрямых холопов, явно рекущих с чужого голоса. Не вести сыск – княжить поставлен он в Новгород.
– Жирята! – окликнул он хозяина. – Вели пытать их. Пущай сознаются, кто подослал их.
Старый дружинник согласно кивнул.
Мстислав резко повернулся и, не глядя более на мужиков, поднялся вверх по каменной лестнице.
В невесёлом настроении возвращался он в Городище. Чуждым и нелепым казался ему теперь праздник на новгородских улицах. Зачем, к чему придумали его вообще люди?
Светило яркое вешнее солнце, снег искрился и слепил глаза, весело гудела толпа на площади, глядя, как какой-то молодец взбирается по гладко отёсанному бревну за сафьяновыми сапожками, которые, наверное, подарит своей жене или невесте, всюду наперебой кричали бабы, торгующие пирожками и блинами, а Мстиславу представлялось, как на город из-за купола Софии наползает уже иссиня-чёрная грозовая туча. Вот-вот загремит гром, засверкают огненные стрелы молний, подымется вихрь и воды Волхова, прорвав ледяной панцирь, станут бесноваться во мраке. Тревожно и тяжело было на душе.
Огрев коня плетью, Мстислав понёсся галопом, словно стараясь как можно скорее оставить за спиной этот вечно обманчивый, переменчивый, непостижимый город.
Глава 7
В апреле, в самый разгар вешнего половодья, добрался до Городища весь облепленный грязью гонец из Смоленска. Он протянул Мстиславу грамоту с коротким отцовым наказом: «Езжай в Смоленск. Буду совет с тобою держать».