Мозаика чувств - стр. 4
– Страшно вам благодарна. Я не приглашаю вас к себе, потому что там… жуткий балаган.
– А не угостишь ли меня стаканом воды? Очень пить хочется.
– Воды? – растерянно повторила Рина, словно тот просил о чем-то совершенно немыслимом.
Первые сполохи зари скользнули по ее лицу, и это как бы придало ей решимости:
– Ну, что же, вы были так добры ко мне… Прошу…
Илья направился за ней к двери, тонущей в густых зарослях плюща. Они вошли в крохотную кухню, и Рина налила в стакан воду, почему-то заслоняя спиной вход в комнату. Любопытствуя, он все же смог мельком заглянуть внутрь и поразился: стены там были обиты какими-то одеялами, кусками поролона, тряпками.
– Не удивляйтесь! – смущенно объяснила хозяйка. – Это все, чтобы спастись от шума самолетов.
«Да она сумасшедшая!» – мелькнула мысль.
Рина усмехнулась, словно поняв его подозрения, а Илья сказал:
– Я не слышу ни одного лишнего звука!
– Будет, будет! – пророчески возвестила она и глянула на ручные часы. – Скоро! Вы не верите?
Илья засмеялся, и тогда откуда-то издали донесся низкий грозный рокот.
– Вот-вот! – голос ее внезапно охрип. – Они уже продувают моторы!
Рина стала метаться, закрывая окна и ставни. Тут что-то взревело вдали, и она закричала в панике:
– Это он, Аэробус, самый страшный из них! – она лихорадочно рылась в ящике комода. – Где мои пробки для ушей?.. Вот они… Но это не поможет, когда он взлетит…
Стены начали дрожать, и Илья инстинктивно отступил к двери.
– Нет, не оставляйте меня здесь! – девушка удерживала его дрожащими руками.
Они вместе выбежали из дома, но там рев самолета был еще страшнее.
Непослушными пальцами Илья включил зажигание и рванул вперед, быстрее, быстрее, торопила его Рина, теперь вы поняли, что я не сумасшедшая, эти огромные крылья скоро закроют солнце от прохожих, от мечущихся с воем собак и детей в сквере Наоми Шемер.
Потом шум в небе стал удаляться, она затихла надолго, лежа сзади, и только когда они, наконец, остановились, Рина, пораженная, выглянула из окна. Отсюда, с холма, казалось, что там, внизу, прямо из окутанного утренним туманом моря подымались изъеденные веками здания, а рядом – одинокие, сиротливо маячившие колонны и обезглавленная статуя римского патриция…
Царица Береника
– Так мы в Кейсарии! – радостно воскликнула она, – Я уже забыла, как здесь красиво и главное – тихо! Илья поздоровался со стоящим у ворот Муссой, худым и черным, как дьявол.
– Хозяин уже встал?
– Давно! – ответил тот, сверкнув белозубой улыбкой, которая скорее предназначалась гостье.
– Какой страшный! – тихо заметила Рина.