Мозаика чувств - стр. 6
– С удовольствием, – ответил тот…
Через час Илья тоже поднялся в дом. Рина, уже чувствуя себя чуть ли не хозяйкой, налила ему чай, пододвинула вазочку с печеньем.
– Ничего существенного, – грустно заявил он. – Но есть идея… Можно предположить, что портрет Береники – только часть широкого орнамента, который начинается у моря, где уже раскопано многое, и идет сюда. Там, в Кейсарии, вокруг известной всем мозаики могут сохраняться осколки, нужные нам.
– Ты гений! – обрадовался Шломо.
– Но гений ничего не может сделать без простых смертных. Мне нужен Мусса.
Шломо крикнул в окно:
– Абуя!
Араб, обычно проворный и отзывчивый, не откликался. Покрыв голову куфиёй и стоя на коленях, он отбивал поклоны своему истинному хозяину.
Потом его тощая фигура возникла на пороге:
– Звали?
– Послушай, – обратился к нему Илья, – ты когда-то работал на раскопках в Кейсарии?
Тот, как всегда, сиял улыбкой:
– Верно.
– Остались ли у тебя знакомые?
– Может быть.
– Понимаешь, нужно попытаться принести оттуда осколки мозаики, если они есть. Мне особенно нужны кусочки перламутра. Ты знаешь, что это такое?
Мусса кивнул.
– Иначе я не смогу исправить глаза… – он переглянулся со Шломо, не уверенный, стоит ли пока открывать имя царицы. Но их бесхитростный собеседник, не понимая этих ашкеназийских сомнений, добавил:
– Вареники!
Всех троих белых охватил смех:
– Да, да!
Араб колебался:
– А меня не схватят охранники?
– Ты израильский гражданин, – настаивал Шломо, – зачем им тебя хватать? К тому же, нам требуется совсем немного, и за это немногое я хорошо заплачу.
Выпуклые оливковые глаза Муссы выражали неуверенность. Потом все-таки сказал:
– Иншалла!
И исчез.
– А я бы и впрямь не отказалась от пары жирных вареников в сметане, – мечтательно протянула Рина.
– Намек понят, – откликнулся хозяин.
Он провел гостей в широкую, сияющую белизной кухню, открыл холодильник.
– Жена с дочерью уехала к родным в Цфат и, надеюсь, позаботилась о том, чтобы я пока не умер с голоду.
На столе появился румяный пышный пирог с грибами и алыми брызгами граната, икра, копченый лосось и кофе в изящной банке, тонкий аромат которого располагал к дружеской беседе.
– Видно, что вы не аскет, – заметила Рина.
Шломо улыбался:
– Что же, я еврей, и ничто еврейское мне не чуждо.
– А Тора не осуждает чревоугодие?
– Я принадлежу к той части верующих, которые не чуждаются всевозможных мирских благ.
– Смотрите телевизор?
– Да. И часто убеждаюсь, что светские ученые ломятся в дверь, открытую нами давно. Например, вчера был фильм о знаменитом Стивене Хокинге, всю жизнь искавшего единую формулу для всего сущего. Но не нашел. А верующие давно поняли, что это такое.