Моя снежная сказка - стр. 10

Алиса и раньше замечала, что ей нравились папины друзья. Мама умерла давно, ей еще пяти лет не было, и отец частенько брал дочь с собой в командировки и на встречи, она привыкла общаться со взрослыми мужчинами, и потому никак не могла найти себе парня, с которым было бы интересно и легко также, как с мужчинами постарше.

Артем, с которым она познакомилась случайно, столкнувшись в лифте, приятно удивил своей эрудицией, начитанностью, и оказался еще и толковым менеджером, быстро смог втереться в доверие и к ней, и к папе. Он понравился обоим, и сейчас Алиса думала, что все это было игрой. Не ум, конечно, тут уж у мужа не отнять, а забота, любовь и внимание, которыми он окружил дочку босса. Правда, замуж она не особо и хотела, это отец ее все подталкивал и подталкивал к толковому помощнику.

Вновь разозлившись при воспоминании о муже, девушка резко выдохнула, взглянув на уже почти спящего сына, который изредка причмокивал у груди, и поднялась, перекладывая малыша на кровать, устраивая его будто в коконе, подложив под спинку подушку.

Выходить к столу не хотелось. Матвей смущал, и от его присутствия никакой кусок в горло не полезет. Почему он так смотрит на нее? Почему так колотится сердце от этих взглядов? Алиса не могла себе ответить на эти вопросы, и страшилась даже самой себе признаться, что совместные роды будто сблизили ее с этим медведем. Он видел ее в такой ситуации, в какой ни один мужчина не мог видеть, и только поэтому, наверное, вызывал бурю эмоций.

– И еще я просто дура! – прошептала она, глядя сверху вниз на сына, закутанного в кусок простыни, наспех нарванной на пеленки. – Не повезло тебе, малыш, родиться у такой курицы, как я!

– Так! – утром четвертого дня Лукерья Ильинична вернулась с мороза румяная и довольная. – Снег прекратился, сегодня с обеда Матвей попробует связаться с твоими, чтоб приехали. Не знаю уж, как они это сделают, места у нас непролазные, летом заливает так, что только на лодке можно, зимой, видишь, засыпает снегом. А еще баньку он истопил, с самого утра бегал с ведрами. Ух, и любила я по молодости в баньке-то попариться! Это сейчас кости старые уже, никакой радости. И тебе нельзя, сырая еще. Но как остынет, пойдем, сначала ты, потом я. Мальца в баню рановато, так искупаем, в тазу.

Алиса мельком глянула на большие часы, стоявшие на старинном самодельном серванте, покрытом кое-где облупившимся лаком, и поразилась – время только девять утра, а уже такая бурная деятельность. В городе она еще десятый сон видела обычно, здесь же подъем осуществлялся затемно, да и Мишутка не давал поспать, возвещая о себе громким требовательным криком. Никаких благ цивилизации в этом поселочке не имелось, о подгузниках тут слышали, конечно, но считали ненужной роскошью, пеленки стирали несколько раз в сутки и сушили у печи на веревке, мылись в огромном тазу за занавеской, а в сортир бегали на улицу в маленькое помещение с дырой в полу, а ночью в ведро, которое выносили потом туда же. Кто б сказал еще месяц назад, что придется освоить сельский быт, Алиса бы посмеялась, а сейчас даже втянулась в нехитрый распорядок дня, да и сынок не давал заскучать. Этот маленький человечек, казалось, заполнил собой весь ее мир, и уже даже не вспомнить, как же жилось до его рождения. Похоже, плохо, так как девушка совершенно не могла сообразить, чем занималась, когда Мишутки не было. Эх, жаль, папа внука не увидит никогда. Он же только успел порадоваться известию о беременности дочери, хотел на рождение малыша закатить грандиозный праздник, и ничего не сумел – как говорил Воланд – «человек внезапно смертен». Его нашли в офисе, в рабочем кресле, уткнувшимся лицом в клавиатуру. Мгновенная смерть. Острая сердечная недостаточность. Врач сказал онемевшей от горя дочери, что мужчина умер без мучений.