Моя навсегда - стр. 82
По ощущениям она ждала уже несколько часов, но уходить не собиралась. Решила, что будет сидеть до победного конца. Вот только где, интересно, Ромка? И когда уже вернется?
Ромку Оля так и не дождалась. Но около шести вечера к подъезду подкатил черный мерседес его матери.
Олю вновь обуяла нервозность, если не паника. Был даже порыв бегом подняться этажом выше, чтобы только с ней не столкнуться. А потом спуститься и снова ждать Ромку.
Но Оля заставила себя остаться на месте, хотя Маргарита Сергеевна одним своим видом внушала ей священный ужас.
Внизу хлопнула дверь и послышались неспешные уверенные шаги. Как бы себя Оля не пыталась держать в руках, сердце её металось в груди, норовя выскочить через горло. Боже, что ей сказать? Она же обязательно остановится и спросит? А, скорее всего, попросту прогонит. И будет в своем праве, конечно, после того, как она поступила с Ромкой. Оля за полминуты накрутила себя так, что чуть не впала в истерику.
И когда на площадку, где она стояла возле окна, поднялась Стрелецкая, её уже буквально колотило.
Увидев Олю, Маргарита Сергеевна и правда остановилась. Выгнув бровь, взглянула на неё с удивлением, но тут же её лицо сделалось холодным и жёстким.
– Что тебе здесь нужно? – процедила она, испепеляя Олю взглядом.
– Я хотела с Ромой поговорить.
Как ещё сил у неё хватило ответить.
– Что, ещё не всё сказала? – прищурилась Ромкина мать.
– Мне нужно… – слабея от страха, вымолвила Оля, но та её оборвала:
– Ей нужно… – хмыкнула Маргарита Сергеевна. – Отныне твои нужды – это только твоя забота. Запомни раз и навсегда: тебя больше для него не существует. Забудь про него. Ясно? Роман уехал, ещё вчера утром. И уехал навсегда. Сюда он не вернется. А тебя он больше знать не желает, это его слова.
Смерив её взглядом, полным презрения, Стрелецкая добавила:
– И поверь, у него это не временная обида или злость, уж я своего сына знаю. Он тебя просто вычеркнул. Потому что он, если любит, то всем сердцем и готов на всё, но уж если отрекся – то навсегда.
Оля смахнула набежавшие слезы. Каждое слово Ромкиной матери било хлыстом, разрывая кожу и оставляя глубокие раны.
– А куда он уехал? Скажите, пожалуйста! Прошу вас! – взмолилась она.
Стрелецкая взметнула брови, очевидно удивляясь Олиной настырности.
– Ты что, так ничего и не поняла? Он от тебя уехал. Плевать он хотел на все эти сплетни. Он уехал, чтобы больше никогда тебя не видеть. Не слышать, не знать. Чтобы забыть тебя и твое предательство. И если у тебя есть хоть капля совести, просто оставь его в покое. Дай ему спокойно жить. Как ты вообще посмела сюда явиться после того, как ты с ним обошлась?