Моя навсегда - стр. 6
– Я о ней и не думаю, но и ты не трогай её. Не говори о ней… так.
– Хорошо, извини. Я тоже погорячилась, – выдавила мать, пытаясь взять себя в руки, что само по себе для неё, обычно жёсткой и категоричной, было несвойственно. Ольгу мать всегда не любила и прежде в выражениях не стеснялась. Даже странно, что сейчас так легко успокоилась. Впрочем, помолчав минуту, всё же добавила с плохо скрываемым презрением: – Она ведь тоже теперь на комбинате работает. В бухгалтерии. При мне-то, конечно, к нам не совалась. А как только я ушла с поста, сразу помчалась к Павлуше. Ну а тот что? Принял её, дурачина.
Павлушей мать снисходительно называла Павла Викторовича Потапова, который всю жизнь был её замом, ну а после неё сам возглавил филиал.
– Я спать, – объявил тогда Роман, чувствуя, что неприятный разговор иначе не прекратится.
Позже он вспоминал слова матери и иногда ловил себя на безотчётном желании заглянуть в её дело – по должности он имел доступ к личным делам сотрудников комбината. Там и её фото свежее должно быть, и, возможно, какая-нибудь информация. Но тут же одергивал себя, напоминая: ему это неинтересно. Его это не касается. И, к собственной гордости, так за два года ни разу его и не посмотрел. Да и вообще после смерти матери практически не вспоминал её. Олю Зарубину.
Надо же, хмыкнул Роман. Назвал её по имени, впервые за много лет, и ничего, не умер от инфаркта.
Хотя… Зарубиной она была в прошлой жизни. Теперь – Авдеева, если ему не изменяет память.
Само собой, он предпочел бы вообще с ней больше никогда не встречаться, но… встретиться придётся. И, очевидно, ещё и контактировать. Ведь проверка предстоит как раз по её, бухгалтерской, части.
Только вот как теперь с ней себя вести – он не представлял. Впрочем, как? Как положено проверяющему: твердо, бескомпромиссно, холодно. Никаких сантиментов по прошлому и, разумеется, никаких поблажек. Они давно чужие люди.
Мелочиться и придираться по пустякам из мести он, естественно, не будет, но и закрывать глаза на нарушения – тоже не станет. И если там действительно имеют место какие-то махинации – виноватые ответят по закону. И она – в том числе, если, конечно, замешана.
А сейчас необходимо взять себя в руки.
Роман выдохнул, сел в кресле прямо. Жжение под ребрами стихло, пульс успокоился, полупаническое состояние отпустило. Мозг вновь работал четко, выстраивая в уме список того, что надо сделать до отъезда. Дел, как всегда, –невпроворот, ещё ведь и конец года, так что вал отчётности, но до вечера он успеет расправиться с самым срочным. Остальное – передаст Ильину. А завтра… завтра утренним поездом отправится туда, куда восемь лет назад обещал никогда не возвращаться.