Моя навсегда - стр. 24
Обычно они так и прощались – стояли и смотрели друг на друга так, будто расставались не до завтрашнего утра, а навсегда. Стояли минут по десять, двадцать, иногда и по полчаса, пока не появлялся кто-нибудь из её соседей. Тогда Оля словно отмирала. Бросала сконфуженный взгляд на непрошенного свидетеля их прощания, краснея, бормотала: «Ну, мне пора. Пока!» и убегала к себе.
А Ромка возвращался домой. За ужином едва мог внятно отвечать матери на её расспросы, потому что мыслями всё ещё оставался там, в Черемуховом переулке. И что бы ни делал – читал ли книгу, смотрел ли с матерью фильм или пытался уснуть – перед глазами пеленой стояло Олино лицо, огромные серо-зеленые глаза и чуть приоткрытые, так влекущие его, губы. Это было как дурман, как сладкий морок, от которого и не хотелось избавляться. А утром, наспех позавтракав, он снова мчался на центральную площадь.
Однажды Оля не пришла – был дождь, с ночи шёл. И за пустыми прилавками стояла лишь одинокая тётка в дождевике. Ромка покрутился и, разочарованный, вернулся домой. Он едва перетерпел тот день, не зная, куда себя деть, чем заняться, как дождаться… Досадовал, что у Олиных родителей нет домашнего телефона, так бы хоть голос её услышать.
Он бы и примчался сам, дождь ему не помеха. Но как её из дома вызвать? Там её отец, а Оля его боится до беспамятства.
– Нельзя, чтобы отец нас увидел. Он у нас очень суровый, – рассказывала Оля ещё тогда, когда Ромка спросил, почему нельзя проводить её прямо до дома. – Такой, знаешь, закостенелый домостроевец. Ему надо, чтобы всё было по его указке, чтобы все его слушались беспрекословно. Он всех нас в ежовых рукавицах держит. Даже маму. И бабушка его боялась, когда жива была. В общем, никому спуску не дает. У него все должны только работать. Ну и вот учиться еще. И никаких развлечений. Пашку, моего брата, он в шестом классе сейчас, ремнем лупит за всё подряд. А маме потом не разрешает даже подойти к нему утешить. А лупит так, что бедняга потом сидеть не может.
– Ужас какой. А тебя?
– А меня – нет, я – хорошая.
– Ты не просто хорошая, ты – лучше всех, – улыбнулся Ромка. – Но всё равно дикость какая-то. В наше время в нашей стране как такое возможно?
Ромка удивлялся совершенно искренне, такое он встречал разве что в книгах.
– Да разве ж у одних нас так? Нет, ты не подумай, папа не плохой. Мама вот говорит, что лучше строгий, чем если бы пил, как другие, или гулял. Или что ещё. Он вот баню новую сам построил. И вообще всё в дом. Работящий очень. Что угодно починить может. Только вот требовательный сильно. Ну и иногда страшный, когда рассердится. И… безжалостный.