Моя навсегда - стр. 23

Повисла долгая пауза. Оля сидела прямо, плотно сдвинув коленки и сложив на них руки. Время от времени она искоса поглядывала на Ромку и улыбалась. Но Ромка видел – ей не по себе. Теребя поясок халатика, она отчаянно пыталась найти тему для разговора, как-то заполнить паузу, чтобы не было так неловко.

Сам он вполне мог молчать. Ему было просто хорошо рядом с ней и больше ничего другого не хотелось. Затянувшиеся паузы его не напрягали. Наоборот, молчаливые взгляды казались ему красноречивее и откровеннее любых слов. Слова же виделись ему щитом, за которым удобнее прятать настоящие чувства.

– А тебе понравилось в Черногории?

Разве это важно – как было ему там? Зчем сейчас об этом? Тем не менее он ответил:

– Там неплохо.

– И всё? – коротко засмеялась она. – А на озерах ты с кем был?

– Ни с кем.

– Один? – почему-то удивилась она.

– Один.

Снова пауза. Снова она напряглась и ломает голову, о чем говорить дальше.

– И всё-таки какая счастливая случайность, что ты там оказался в то же время! А то бы не сидели сейчас… ужас… – она шутливо передернулась, как от озноба.

– Это не случайность, – глядя ей в глаза, сказал Ромка. – Я туда приехал, потому что тебя искал. И нашёл.

8. 8

Тем августом у них всё и завертелось. После того, как Олю выписали, родители, как и раньше, отправляли её каждое утро на рынок продавать овощи с огорода. Ромка же дни напролёт торчал рядом с ней.

Сначала она очень смущалась, тем более тётки, которые торговали по соседству, посмеивались над ними. Если Ромка задерживался, обязательно спрашивали: «А кавалер твой куда пропал?» или что-нибудь в этом духе. А стоило ему появиться, сразу встречали его дружным возгласом: «А вот и наш Ромео! А мы уж тут все заждались».

Оля тотчас заливалась краской, а Ромка на их безобидные насмешки никак не реагировал. Может, не считал нужным, а, может, и вовсе не обращал внимания. Такое с ним теперь частенько стало происходить: рядом с Олей он вдруг переставал замечать окружающих.

Потом Оля к нему привыкла и, наоборот, ждала его, нетерпеливо вглядываясь в сторону двухэтажного кирпичного дома в конце площади, из-за угла которого он появлялся.

Неловкость тоже постепенно прошла. Правда, временами возникала снова – когда Ромка вечерами провожал её после рынка, и они, навернув несколько кругов по окрестным улицам, останавливались за несколько дворов от её дома, чтобы отец не засёк.

В такие моменты пропадала легкость, забывались все слова и накатывало острое, удушливое волнение.

Ромке до безумия хотелось поцеловать Олю, но он лишь взглядом пожирал её губы. Даже если б он знал, что Оля сама этого ждала, вряд ли бы осмелился. Это всё равно что потрогать руками божество.