Мой возлюбленный король - стр. 49
– Ваша мать была очень красивой, – произнёс Лайонел, заглядывая мне через плечо. Тыльной стороной ладони я стёрла набежавшие на глаза слёзы. – И вы действительно очень похожи.
– Спасибо, – только и сумела произнести я, обращаясь сразу и к Джасперу, и к своему мужу.
Так я сидела ещё, наверное, целый час, водя пальцем по изображению матери, пока король не поторопил меня, а Джаспер не отправился на кухню собирать нам еду и воду в дорогу.
Прислушиваясь к его шаркающим шагам, я спрятала мамин портрет в карман плаща и напоследок прошлась по дому. Жилище отца стало тихим и безлюдным, а когда-то здесь было много народа. Из всех комнат звучали громкий смех и голоса. Ночевали правда в доме только Джаспер, Пэтти и Линдси. Две горничные, садовник, кучер и кухарка жили в своих домах неподалёку. По-видимому, Джаспер рассчитал их всех, когда отца убили, и остался один сторожить дом и колодец.
Прощаясь со мной у ворот, он нашёл в себе силы больше не плакать, но, сжимая мои руки, выглядел опечаленным и вновь шёпотом умолял меня не доверять королю. Я улыбнулась старику как можно ласковее и, подарив увесистый кошелёк с золотом, посадила Фореста в мешок и прицепила к седлу. Последнее посоветовал сделать Лайонел. Лапы у щенка были слишком короткими и слабыми, и за лошадью он бы ни за что поспел. Не став дожидаться специальной скамейки, король сам усадил меня в седло, и на мгновение его рука коснулась моего запястья. Случайно. Но это прикосновение так взволновало меня, что я думала о нём весь оставшийся день.
На этот раз мы не останавливались в таверне Клауса и Клары, Лайонел так гнал лошадей, словно мы куда-то опаздывали. Гонка эта, однако, далась мне легко, хотя бедра и спина к вечеру всё же побаливали. Форест первое время громко лаял и возмущался происходящим, но потом привык и затих. Я кормила его сыром и жареной курицей. На ночь мы остановились в монастыре. Точнее, там остановилась я, потому что строгой наружности настоятельница не пожелала видеть в своих владениях мужчину ни под каким предлогом. Монахини проводили меня в келью. Холодную и каменную. Я укрылась собственным плащом, но уснуть так и не смогла. Лайонел с Форестом, по-видимому, не то остались ночевать в лесу, не то напросились на ночлег в один из крестьянских домов.
Встала я с рассветом и, позавтракав яйцами и молоком с хлебом, тут же отправилась за ворота. Лайонел уже ждал меня, сидя на камне. Наши лошади щипали траву, а Форест гонялся за своим хвостом. На всякий случай я захватила еды для обоих, и мой щенок весело набросился на яйца и молоко. Лайонел же вежливо отказался. Лицо у него было хмурое, взгляд – встревоженный.