Мой одержимый - стр. 18
Красивый и молодой, ещё не успевший вымотаться от тягот кочевого нищенства. Светло-серые глаза, полные невысказанных чувств. Сколько сил, должно быть, уходило у него на каждодневное усмирение желаний, то и дело вырывавшихся из-под гнёта наложенных ограничений. Чуть касаться рук добрых женщин, получая милостыню – всё, что мог он получить, да и это творилось украдкой. Должно быть, на исповеди он каялся даже в таких проступках.
Он не знал, кто я, иначе не был бы таким смелым. Прикоснувшись к ведьме с подобными мыслями и встретившись взглядами, мужчина рискует на всю оставшуюся жизнь получить неутолимую жажду, что звалась одержимостью. Соитие даже с обычной женщиной бывает остро необходимо, как пища или вода. Желать ведьму – как жаждать воздуха.
Через несколько дней, в мрачный грозовой вечер, в мой дом постучали. Увидев в окно чёрный плащ, я взяла лежавший наготове кусок хлеба и отперла дверь.
На пороге был он. Его лицо выражало крайнюю степень борьбы с непокорными желаниями, но жажда уже охватила настолько, что он еле сдерживал себя, протягивая суму. Хлеб упал в ненасытное холщовое нутро. Краюха ещё не достигла дна, когда мы встретились взглядами. Он горел так, что его одержимость казалась осязаемой. Вспышка молнии озарила улицу, нимбом распустив сияние вокруг его головы. Он шагнул через порог.
Никогда раньше я не видела, чтобы желание передавалось так быстро. Одержимость была всеобъемлющей, она заполнила дом, сладким предчувствием растекаясь по моему телу. Схватив за плащ где-то у горла, я потянула его вглубь комнаты, на постель. Но желание, ставшее нашим общим, было уже столь велико, что на полпути мы рухнули на дощатый пол, как подкошенные.
Ветер яростно хлопал незапертой дверью, метались тени, в дом влетали брызги ливня. Срывая друг с друга одежду, мы отдавались нахлынувшему желанию так, будто завтра должен был наступить конец света. Его руки ласкали меня страстно и жадно, будто всегда знали моё тело. И хотя на мгновение у меня закралась мысль, что не так уж он и опытен в любовных делах, всё с лихвой восполнялось его неукротимым желанием.
Монах вцепился в меня, будто боялся: отпустит – и я растворюсь в воздухе. Первый порыв нашёл быстрое удовлетворение, но я ощущала, как много сил осталось в этот кротком на вид юноше. Добравшись всё-таки на тюфяк, мы перевели дух, и вскоре новый порыв страсти бросил нас в объятия друг друга.
К рассвету он, не проронив ни слова, оделся и ушёл, избегая смотреть на меня. На лице было раскаяние, мой монах явно спешил исповедаться.
Прошла неделя, и он снова постучал в дверь. Как раз закончилось полнолуние, и меня переполняли силы и желания. Я мысленно звала его, и не удивилась, когда он явился в дом. И вновь мы вцепились друг в друга, как в последний раз.