Мой любимый домовой - стр. 3
Он так увлёкся и не обратил внимания, что девушка, когда пришла в себя, выглядела более чем странно: она обвела неузнавающим взглядом дом и себя. А на очередной рык Дьюка посмотрела на него с прищуром, но всё же подчинилась. Мальчишке хватило и первого окрика, он давно уже натягивал на босые ноги видавшие виды ботинки, косясь на неторопливо одевавшуюся мать.
Что-то в ней изменилось… но что? Понять это не давала кипящая в душе злость, которую он направлял в кулон, питая артефакт.
Ребёнок выскочил из дома, не забыв захватить пару громадных вёдер, и почти бегом направился к колонке на улице. Старый пёс, высунув нос из будки, проводил его взглядом, хлопая хвостом себя по бокам, но приметив Горда, торопливо спрятался.
Девушка же будто никуда и не спешила. Остановилась у крыльца, точно размышляя над чем-то. И он вдруг понял, что даже не знает, как её зовут. Дьюк и старая хрычиха постоянно награждали её нелицеприятными эпитетами, лишь изредка, в минуты хорошего настроения, называли «эта» и «ты».
Будто заразившись неутихающим гневом Горда, Дьюк не мог уснуть. Поворочавшись, встал, с раздражением выпуская сквозь стиснутые зубы воздух, и вышел из дома. И словно нарочно, именно тогда, когда пацан, надрывая пуп, запёр во двор два полных ведра с водой, которые и взрослому мужчине-то ощутимый груз. Его мать, заметив это, охнула и бросилась на помощь, не углядев выходящего на крыльцо по-прежнему клокочущего мужа. Гордерик подобрался, уже зная, что сейчас будет, но поделать ничего не мог: солнце уже выглянуло из-за горизонта, а артефакт был ещё слишком слаб.
Девушка подхватила у мальчика вёдра, нежно поглядывая на бледнеющую мордашку, и поинтересовалась, куда их нужно отнести, словно забыла. Мальчик же не мигая смотрел на бесшумно подкрадывающегося к ней сзади Дьюка и не мог вымолвить ни слова, оцепенев от страха.
Первый удар в бок снёс её с тропинки, и она упала, ударившись головой и опрокинув на себя вёдра. Возможно, именно ледяная вода не позволила ей потерять сознание. Она затрепыхалась, силясь подняться.
Второй достался пацану. Дьюк, по своей гнилой привычке метился малому в живот, да только тот сжался, когда кулак был уже отправлен в полёт, и удар пришёлся по худой грудине парнишки. Еле уловимый хруст косточек — и мальчик упал, закатив глаза, беззвучно хлопая ртом, выгнувшись дугой и разодрав на груди рубашечку. Изо рта потекла кровь. Не нужно было быть лекарем или целителем, чтобы понять, что Дьюк сломал парнишке грудную клетку, отчего сердце внутри сдавило, порвав лёгкие, и он, побившись в мучительной агонии, скоро умрёт.