Москва и Восточная Европа. Советско-югославский конфликт и страны советского блока. 1948–1953 гг. - стр. 63

. Вместе с тем положение русских в Югославии становилось всё тяжелее. Как отмечал в своем дневнике 8 ноября 1949 г. секретарь консульского отдела советского посольства в Белграде А. Ханин, который по роду службы ежедневно встречался с русскими, югославские власти со второй половины этого года стали производить массовые увольнения советских граждан с работы под предлогом сокращения штатов. Были и политические мотивы: отказ участвовать в собраниях, на которых клеветали на СССР, выход из рядов КПЮ, чтение советских газет, посещение Дома советской культуры, отказ от получения югославского гражданства и др. Секретарь отмечал, что положение этих людей, особенно тех, у кого были дети, становилось чрезвычайно тяжелым. Приводя список из тридцати человек, он указывал, что большинство граждан, получив увольнения, не обращаются в посольство, зная, что оно конкретной помощи в таких случаях оказать не в состоянии[165]. Другой проблемой стала ситуация с русскими, которые были выпущены из югославских тюрем. Югославские власти в ответ на запросы русских, отвечали, что у них нет возражений против их выезда из страны, но что задержка происходит исключительно из-за нежелания советского правительства принять этих граждан[166].

В конце мая 1949 г. в Венгрии был арестован Л. Райк по обвинению в шпионской деятельности, которое затем было дополнено обвинением в связях с «кликой Тито». Категорическому отрицанию Райком предъявляемых ему обвинений положил конец приезд в Будапешт генерала МГБ М. И. Белкина, который сумел переломить ход следствия, предъявив новую «доказательную базу», построенную на реальных рабочих встречах Райка с Тито и Ранковичем в разное время. Параллельно в Болгарии готовился процесс над Тр. Костовым, также связанный позднее с югославским «материалом» при помощи советника из МГБ генерала В. Чернова (Л. Л. Шварцмана). Полностью сфабрикованное дело Л. Райка завершилось смертным приговором 24 сентября, а уже 29 сентября А. А. Громыко вручил югославскому послу в Москве Л. Латиновичу ноту, в которой советское правительство заявляло о прекращении действия Договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве. Свое решение советская сторона обосновывала тем, что в ходе процесса над Райком «вскрылось, что югославское правительство уже длительное время ведет глубоко враждебную подрывную деятельность против Советского Союза», в том числе не только по собственной инициативе, но и по «прямым заданиям иностранных империалистических кругов»[167].

Тито, озабоченный возникшей ситуацией, в телеграмме находящемуся в США на сессии ООН Карделю от 25 сентября оценивал процесс в Будапеште как неприятельский удар против Югославии и указывал на необходимость предпринять меры, чтобы дать отпор этому «самому большому обману русских». Он также сообщал, что лично передал венгерскому послу ноту с резким протестом против действий венгерских властей