Московиты. Книга первая - стр. 54
Он, да извечный друг-враг, братец двоюродный Ягайло. Сидят два старых пенька, один в Польше, другой в Литве, и все не успокоятся, старый спор не разрешат, древний узелок не развяжут.
А завязался тот узелок и впрямь давненько, почти полвека минуло, как умер великий литовский князь Ольгерд и встал вопрос — кому теперь править Литвой. Господи, где ж теперь эти два молодых парня, кузены-одногодки, лучшие друзья с малых лет — Витовт и Ягайло? Да ладно, что там сокрушаться — куда делись? Ответ известен. Жизнь пережевала.
И имен-то тех парней уже не осталось, потеряли оба родительские прозвища в своей буйной жизни, сменяли их на другие, а те на третьи в своих многочисленных интригах, да переходах из одной веры в другую. Он, Витовт, сначала Вигандом стал, когда первый раз католичество принял и священных ужей на Христа распятого сменял. Потом в Александра перекрестился, когда православным был, затем обратно в латинскую веру ушел, но имя уже менять не стал — сколько можно. Да и Ягайло не Ягайло давно. Сначала из Ягайлы Яковом православным выкрестился, а нынче вон — Владислав II, король польский.
Великий князь Кейстут. Гравюра А. Пеньковского, 1838 г.
Но это все потом было, а когда узелок завязывался… Тогда старый Кейстут уважил волю брата Ольгерда, как уважал всегда. Слушался его при жизни, не изменил этому обычаю и после смерти. Литовцы придерживались русской системы наследования — по старшему в роду. Несмотря на то, что старшим после смерти брата оставался именно Кейстут, и по всем законам великокняжеский стол отходил ему — старый защитник Литвы не пошел наперекор воле брата, и признал над собой власть ольгердова любимца, старшего сына от второго брака, Ягайлу. Сводные братья Ягайлы — и те на дыбы встали, что поперек всех обычаев Ольгерд власть передал. Обиженный властитель Полоцка, Вигунд, четвертый ольгердов сын, так в открытую наперекор пошел, не захотел уступать старшинства младшему брату. Но никто его в том мятеже не поддержал, даже родные братья, вот и пришлось ему, лишившись своей волости, бежать из Литвы.
Все тогда смолчали, что уж о нем, Витовте, говорить. Ягайло был ему лучшим другом — хоть и не родной, двоюродный брат, да одногодок, росли вместе…
Но вскоре, похоже, все о том молчании пожалели. Несмотря на то, что именно поддержка Кейстута, с его безграничным авторитетом в Литве и Жмуди, помогла Ягайле в борьбе с братьями и дала возможность утвердиться на великокняжеском столе, в благодарностях тот не рассыпался. Скорее наоборот — популярность «литовского заступника» Кейстута стала тревожить молодого князя, и он заключил тайный договор против дяди с Тевтонским орденом. Вот только взять матерого волка было не так просто — Кейстут об измене прознал, внезапно напал на Вильно, захватил Ягайлу и сам занял великокняжеский стол. И не кто иной, как Витовт, тогда упросил отца помиловать лучшего друга. Ягайлу не только оставили в живых, но и вернули отцовские родовые земли: Крево и Витебск. Вскоре, однако, оклемавшийся Ягайло теперь уже в открытую поднялся против дяди. Для Кейстута, всю свою жизнь положившего на защиту Литвы, не было ничего страшнее гражданской войны, ситуации, когда одни литовцы убивали других.