Мокрый не боится дождя - стр. 32
«Барабань об меня, а я на свирели поиграю!»-Такое арабское выражение пришло на ум Садового при виде этой отрешённости.
– Простите, уважаемый!– возвысил он голос.
Инструмент приглушил звук, но не остановил свои возвратно-поступательные движения.
– Мы ищем мальчика!
– Выбритая голова качнулась.Прядь, оставленная сзади и перехваченная зажимом, колыхнулась в такт. Губы остались растянуты – точно невидимыми ниточками. Костиного деда охватило желание – стереть эту улыбку с лица. Почуяв это, профессор сжал его запястье.
– Здесь никого нет,– выдавил из себя хозяин номера.
– Извините за вторжение!– пробормотал Садовой. И поспешил увести друга. Но это было уже без надобности: Пашино возбуждение словно напоролось на исчерпывающий ответ кришнаита. И вся энергия, двигавшая доселе его помыслами, вытекла.
– Харе Кришна! Харе Кришна!- неслось вслед.
Вначале они вернулись в лобби. Носильщик- этакий арабский Галиаф- при их появлении на мгновение оторвался от телевизор. Справедливо рассудив про себя, что малый не способен помочь, они не сговариваясь двинулись к рисэпшену, где один из сотрудников с трудом одолевал зевоту. Садовой долго, как показалось его товарищу, беседовал с обоими портье. Итог оказался неутешителен.
– Мальчик сюда не заходил!
Они прошли к шлагбауму на выходе. Пока шёл бесконечный нудный диалог с субтильным, подросткового вида охранником, Павел Петрович обшаривал взглядом прилегающую улицу.
Несмотря на поздний час, по ней фланировали парочки и целые группы туристов.
«Девушки по-прежнему похожи на райских птиц. Звёзды светят с привычных мест. А моего внука…»-И он впервые за время присутствия в его жизни Костика чувствует пугающую пустоту. Что угодно – старческое безумие, ещё один труп в бассейне, все четыре всадника Апокалипсиса –лучше, чем неизвестность.
Они проделывают обратный путь через лобби. Садовой отмечает: друг держится на остатках адреналина. Вот и лёгкая испарина выступила на лбу.
– Пятнадцать минут второго,– бесцветным голосом оповещает Павел Петрович, словно сообщение может навести на какую-то мысль.
– Давай разделимся,– предлагает профессор.– Ты пойдёшь вправо, а я…
Мотнув головой, Белозерцев свернул в указанную сторону и обнаруживает себя у погружённой в сумрак террасы бара. Она кажется озадаченно притихшей. Осознавая тщетность усилий, он обследует доступные взгляду уголки. После чего рысью двигается по дорожке. Вдоль неё почти у самой земли выстроились в почётном карауле фонарики. Неугомонная фантазия Костика обнаруживала их сходство с жучками-светлячками.
По правую руку свисают плоды египетских акаций, похожие на гигантские стручки гороха. Далее просвечивает стена, отделявшая «Парадиз» от недостроенного отеля. При свете дня Павел Петрович как-то заметил: руины долгостроя обитаемы, о чём свидетельствовала натянутая верёвка с выцветшими, истончившимися от продолжительной эксплуатации джинсами и футболками. Освещение – скудное,неестественное, точно в приборе ночного видения. Может ли ребёнок спрятаться в обрезках теней, разбросанных то там, то здесь?