Мои нереальные парни - стр. 25

Я подошла к серо-зеленой двери в котсуолдском стиле и позвонила. Когда Кэтрин открыла, до меня донесся запах использованных пакетиков для кофемашины и дорогой древесный аромат свечи, который я тут же с тоской опознала как «фиговый лист».

– Спасибо, что пришла, милая! – произнесла Кэтрин мне в волосы, когда мы обнялись. – Наверняка ты не привыкла вставать в такую рань по субботам. Я очень ценю, что ты выбралась сюда ни свет ни заря.

– Сейчас десять часов, – заметила я, снимая джинсовую куртку и вешая ее на крючок в коридоре.

– Да, разумеется! – воскликнула Кэтрин. – Я только хотела сказать, что если бы сама не поднималась так рано из-за Оливии, то дрыхла бы допоздна каждый день.

– Вообще-то, у меня есть работа, – не преминула вставить я.

Ну почему я не пропустила ее комментарий мимо ушей? Пусть бы Кэтрин считала, что бездетная жизнь дает мне право просыпаться в обед и целый день лежать в теплой ванне из молока и меда, обмахиваясь опахалом.

– Конечно, конечно! – засмеялась она.

Я пробыла в прихожей Кэтрин меньше минуты и уже мечтала о темной, уютной тишине двухчасового сеанса в кинотеатре.

Пока она варила кофе, мы немного поболтали об августовской жаре, а затем пошли в гостиную. Внутреннее убранство дома полностью укладывалось в шаблон жилища среднего класса третьей зоны Лондона, но, несмотря на это, мне всегда здесь нравилось. Было нечто обнадеживающее в четко продуманном приглушенном освещении и глубоком мягком диване, в кремово-бежевой цветовой палитре, такой же незатейливой, как тарелка картофельного пюре или рыбных палочек. Место репродукций и плакатов здесь занимали фотографии, запечатлевшие этапы отношений Кэтрин и Марка. Вот они только начали встречаться и пьют сидр из пластиковых стаканчиков на праздновании Дня города. Они вдвоем на пороге своей первой съемной квартиры. Их свадьба, медовый месяц, день рождения Оливии. Возможно, с появлением ребенка только по этим вехам они могли проследить историю своей пары до того, как стали вытирателями детской мордашки и попы? Вот они, наглядные свидетельства прошлого – стоят на каминной полке. В моей квартире фотографий практически не было.

– Оливия, тебе нравится в садике? – спросила я.

По дороге я купила в кондитерской несколько миниатюрных шоколадных пирожных, и малышка уже достигла пика сахарного кайфа. Больше всего в крестнице мне нравилась эта одержимость сладостями – завоевать ее любовь не составляло особого труда.

– Оливия, – оживленно и громко произнесла Кэтрин. – Расскажи тете Нино про садик.

Оливия по-прежнему игнорировала нас и радостно тыкала пальцами в пирожные, не успев прожевать первые два – их она засунула в рот еще до того, как тарелка оказалась на журнальном столике. Кэтрин вздохнула.