«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники - стр. 96
Иван Григорьевич, которому мы сообщили о нашем решении, был перепуган, и тут мы окончательно поняли, в чем дело. Он никогда не имел дела с хозяйством и в более благополучные времена, а сейчас мир казался ему враждебным, добывание продуктов – чрезвычайно трудным, превращение их в съедобные блюда – необычайно сложным, и каждый шаг – ведущим в какуюто таинственную и опасную страну. Он слепо подчинился авторитету сестры. И для него было невозможно выбраться на вольный воздух. Ты, при твоей полной хозяйственной неопытности, также с опасением думала о том, как оно будет, и тебе казалось, что на первый же обед мы сразу израсходуем все наши ресурсы. Но твой характер был гораздо тверже и энергичнее характера твоего отца, и ты решила сделать этот опыт и не отступать.
Счет, который предъявила нам Марья Григорьевна, был соленый: он не только забирал наши декабрьские ресурсы, но и захватывал часть января. Нужно было действительно спасаться от этого разбоя. Я потребовал на просмотр все счета, без труда обнаружил ряд записей одной и той же покупки, сделанных дважды, и заявил протест против оплаты вещей, которых мы не видали на столе; пересчитал все и заплатил только то, что мы действительно были должны. На заявление Марьи Григорьевны, что при таких условиях она не может вести хозяйство, я холодно ответил, что пусть разбирается с Иваном Григорьевичем, как ей угодно, но я предупрежу его о характере ее бухгалтерии, и затем сообщил ей о нашем выходе из хозяйства. Проведя такую скверную четверть часа, она совершенно задохнулась от ярости. Началось наше собственное хозяйство. У нас на столе появилось мясо; каша была полноценная и хорошо намасленная, суп – не вонючий, и концы сходились с концами. Иван Григорьевич, приходя к нам обедать, ахал и, ничего не понимая, наконец, понял, но никаких мер применить не решился.
Встреча Нового года была чрезвычайно живописной. В доме напротив, у друга и партнера Ивана Григорьевича, Бориса Александровича Г., организовывалась встреча на товарищеских основаниях с платой за пай 3000 р. В эту цену входили закуски, вина, plat de résistance,[284] чай, танцы и любительский спектакль. Должны были собраться человек 50–60, все – из недорезанных буржуев с семьями. Мне совершенно не хотелось участвовать в этом деле, но тебе очень хотелось, и это было понятно: после супов и каш Марьи Григорьевны, холода, голода, вонючих наводнений как же хотелось провести несколько часов в хорошо нагретых комнатах среди нарядных людей, поесть бутербродов с икрой, пирожков, потанцевать, посмотреть иные лица. Тебе было всего только 23 года. Конечно, я легко дал себя уговорить, и мы пошли с Иваном Григорьевичем и Катей.