«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники - стр. 215

Хуже всего автомобилистам: их средняя скорость не превышает одного километра в час при громадном расходе бензина. Пробки образуются на каждом шагу. Иногда их создает усердный жандарм, желающий вдруг проверить документы какого-нибудь автомобиля, при общих протестах: «Trop de zèle, eh, maréchaussée».[540] Этим усердием моментально создается затор на два километра. Чаще виновником является panne[541] какого-либо автомобиля.[542]

Помимо жандарма, другим элементом порядка является старый подполковник, который с несколькими военными мотоциклистами пытается, но безуспешно, что-то наладить. Он идет медленно, усталой поступью, почти спит на ходу и тихим голосом отдает распоряжения, которых никто не слышит и не исполняет.

Показывается солнце и высушивает грязь, которая превращается в облако пыли. Пить! Воду можно достать на фермах. По-видимому, владельцы их эвакуированы, и проходящие, как саранча, распространяются по садам и огородам, рвут клубнику, роют картошку, и никто, ни один человек не протестует. Нормы социальной жизни прекратили свое существование.[543]

Оказавшись перед особенно крупным затором, делаем привал под деревом около деревушки Moblieres. Деревушка очаровательна. Поля и фермы кругом полны идиллии. Слышна кукушка.

Нашими соседями оказываются солдаты какого-то инженерного полка. Во время привала им приносят приказ, который они принимают без энтузиазма и даже с воркотней: остаться на ферме в километре от дороги. Значит, кто-то все-таки отдает приказы, и кто-то их исполняет. Но значит ли это, что готовится сопротивление под Парижем или просто речь идет о нормальном прикрытии тыла отступающей армии? Солдаты, не стесняясь, высказывают свой гнев и недоумение: «Вот так мы идем от бельгийской границы, неизвестно почему останавливаясь; организуем оборонительные укрепления и, неизвестно почему, бросаем их. Где наши танки, авиация, где наши походные кухни? Хорошо еще, что можно накопать картошки…». Gradés[544] молчат.

Конец ознакомительного фрагмента.