Размер шрифта

Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис - стр. 15

. Вероятно, его выделяло среди других какое-то совершенство, внимание к деталям и благопристойная целесообразность. Конечно, Браммел выбирал портных с превосходными связями и адресами. Швейтцер и Дэвидсон с Корк-стрит и Уэстон и Мейер с Кондуит-стрит поставляли особенный, выдающийся товар. Последний из них имел честь одевать принца Уэльского и пользовался правом носить королевскую ливрею. Браммела выделяло и делало образцом для нового городского потребителя, имевшего в своей природе что-то неуловимо «лондонское», именно то, что облик его был расплывчат и неопределенен, в нем угадывалось что-то элитарное и препятствующее массовым подражаниям (ткани были слишком высокого качества, малозаметные детали были результатом слишком дорогого и тонкого мастерства, а социальные правила, регулировавшие носку, – слишком большим секретом, чтобы его могли копировать все). Браммелу, выбравшемуся из глубин общественного забвения, удалось воспользоваться теми возможностями, которые предоставляли выскочке, упорно стремящемуся к своей неясной цели, основные лондонские центры развлечений и потребления. Результатом стало усовершенствование ритуализированного образа жизни старой аристократии для нужд нового самонадеянного города и его растущего населения. Этот процесс на два столетия вперед поместил небольшую сетку лондонских центральных улиц в центр соответствующих интересов. Как замечает историк Питер Торолд, такие мужчины, как Шатобриан, который познал прелесть Лондона в бытность послом Франции в 1822 году, навсегда изменили свое представление о том, как в обществе и в одежде проявляется мужественность:

Одежду постоянно меняли… Он вставал в шесть ради утреннего пикника за городом – и к обеду был в Лондоне.

Затем переодевался, чтобы прогуляться по Бонд-стрит или Гайд-парку. После этого к семи тридцати он одевался к ужину. Затем следовала опера и новый наряд, за которой – и снова переодевание – вечернее собрание, известное как «раут». Что за жизнь, думал он; каторжные работы были бы в сто раз предпочтительнее[38].

Торговля мужской красотой

Однообразие самого тиранического свойства царит в Лондоне… шляпа, чьи поля всего на дюйм шире, чем надо, слишком короткий жилет или слишком длинное пальто навлекают на несчастного и наивного иностранца подозрения в вульгарности, которых вполне достаточно, чтобы исключить его из утонченных кругов этого веселого мегаполиса. Поэтому я начал свою карьеру с полной перекройки костюма, для каковой цели отдал себя в руки самых знаменитых знатоков. Мои волосы стриг Блейк, мои жилет и панталоны вышли из рук других не менее славных художников, каждый из которых был предан определенному направлению своей профессии. Мой шляпник – Локк, а Хоби – мой обувщик; и, как меня заверяют… «Все бессмысленно, напрасно, коль не найдешь хороший галстук, накрахмаленный и твердый, служит он основой моды». Один добрый друг-англичанин научил меня: «Ты смотри и мни руками – галстук будет идеальный». И правда, со мной произошли такие метаморфозы, что ты вряд ли меня узнаешь. Теперь я могу незамеченным пройти сквозь толпу денди; а несколько дней назад я вообще с гордостью подслушал, как один из самых прославленных этих героев похвалил то, с какой рачительностью были вычищены мои сапоги

Страница 15

На следующую страницу