Мизеус - стр. 17
Анна с ее бульдожьей дружеской хваткой вытеснила всех прочих ее приятельниц, так что, когда Юля узнала о намерении подруги переехать в Бржецлав, у нее не возникло сомнений, что они сделают это вместе.
Только в Бржецлаве уже сколько, прикидывала Анна. Пять? Пять лет. А кажется, только недавно приехали, стены в магазине красили, столик этот с барахолки тащили. Как летит время… ужас…
А Юльке все нипочем. Она старше лет на десять и даже кремом от морщин не пользуется. Летит и летит, что поделаешь, скажет она, на то оно и время, чтобы лететь. Чистосердечное смирение перед неизбежным – ее конек. Крутит банки, балует внуков. Святая она что ли? Пузо растет, как на дрожжах, а она лишь хлоп по нему ладонями и довольна. Шеи уже не видно.
– Время стало лететь слишком быстро, – сказала Анна со вздохом. – У времени слишком высокая скорость. Мне кажется, оно превышает. Мне кажется, там нужна инспекция. Кто-нибудь вообще следит за этим? Мне кажется, оно распоясалось и летит, превышая лимит. Там вообще есть спидометр? Нужен спидометр.
Подобные этому бессмысленные Анькины монологи Юля часто пропускала мимо ушей. Анна проговорила это шутя, но видя, что подруга не отвечает, взяла ее за руку:
– У тебя было когда-нибудь чувство, что тебя использовали? Обманули? Облапошили?
Юля пожала плечами.
– Сто раз. Но в последнее время я стала страшно проницательная. Читаю детектив и уже знаю, кто там убийца!
Анна хотела объяснить, что она имела в виду нечто менее приземленное, хотя и более банальное – обманувшую ее жизнь, человеческую природу, но знала, что Юлька всего этого не поймет. Она никогда не понимала, когда речь заходила об абстрактных понятиях, таких как жизнь, смысл, судьба, и что в этом расчетливом непонимании и таился ключ к безмятежности. Но тут Юля вдруг добавила:
– Мы всего лишь люди.
Но эта погремушка, неоднократно используемая Юлей, чтобы заткнуть подруге рот, Анну на этот раз не успокоила. Анна несколько секунд сдерживала слезы, хлопая ресницами, все это с легким трагикомичным пафосом, потом не справилась – все-таки всплакнула, достав носовой платок, шумно и театрально высморкалась.
– Тебе пора проверить гормоны, – молвила Юлия и погладила подругу по голове. – Я тебе такой чаек сейчас заварю. Все тревоги долой.
Засуетилась. А у самой никаких тревог. Вся ее жизнь – копилка самоуважения. Хорошие отношения с соседями – дзынь в копилочку, красивая дочь – дзынь, два внука— дзынь, дзынь, хорошая выручка – дзынь, честный налогоплательщик – дзынь, прочла Дину Рубину – дзынь, дзынь, дзынь, приласкала Аньку – дзынь. Анна так не умеет, не умеет гордиться. Даже тем, что Макс такой талантливый режиссер. Это же он талантлив, а при чем здесь она? Юлька гордится дважды. Первый раз, когда сама испытывает гордость за правильно проживаемую жизнь, второй раз, рассказывая об этом другим. Вот и сейчас – сует новый чайник, раздулась от важности и радуется даже формальному одобрению.