Мизеус - стр. 18
– Мне стыдно. Они такие хорошие. Такие светлые. Такие молодые. А я? Что со мной? Что со мной стало? Во всем я вижу плохое. Мне так стыдно. Я еще Грише жаловалась. Ужас. Я не была такой. Во всем вижу зло, обман, распад. Олю в черт знает кого определила. А за что? А потом сидела, знала, знала, чем вся эта любовь кончается, придет день, и Макс ей изменит, полетит на какой-нибудь необыкновенной формы нос, я его знаю, он может… увлечься кем-нибудь из-за носа или втюрится в лопатки или ключицы.
– Ну что ж, это жизнь.
Этот выставляемый Юлей щит «что ж, это жизнь» равнодушно принимал на себя любые удары.
– Чувствую себя старой психованной дрянью.
– Перестань. Ты zlatá matka. Таких матерей, как ты, поискать с огнем. И какая же ты старая. Посмотри на себя. Ягодка, а не личико.
Одно удовольствие жаловаться Юльке. Анна достала из сумки зеркальце, взглянула на личико. Пожалуй что ничего. Ее теперешнее лицо, благородное, обветренное жизнью, нравилось ей больше того прежнего, пухлого, пучеглазого. Ладно. Анна перестала хлюпать. Спрятала зеркало. Повеселела снова. Звякнули рюмочки. Буль-бульк.
Юля поставила на стол еще одну боровичку.
– А эта бутылочка для Кветы.
– О, она будет рада, – ответила Анна.
Сгущались сумерки. На узкой улице зажглось освещение. В доме напротив на втором этаже задернули занавески.
Одетая в широкие укороченные джинсы и синюю джинсовую куртку, мимо окна шла старшеклассница Эва. Точнее, не шла, а тащилась, намеренно шаркая и уставившись под ноги. Вдруг она остановилась и с отсутствующим видом застыла. Потом закрыла глаза, постояла так с полминуты, развернулась и медленно начала пятиться задом. Анна не спускала с нее глаз. Эта девчонка гипнотизировала ее своей плавной, меланхоличной медлительностью.
«Может, она слегка того», – подумала Анна полушутя, не всерьез.
– А ты когда была в новом салоне? – спросила Юлия, наполняя рюмочки доверху.
– Вчера утром. Как они все переполошились. Ты бы видела их лица.
Анна вытянула лицо, пародируя немыслимое удивление. Юлия прыснула.
– А я сегодня.
– Красивый парень этот гробовщик, да? – Анна опустила глаза.
– Да обыкновенный. У него лицо оптимиста. На того твоего пианиста из Куновице похож. Помнишь?
– Помню, помню.
– Видела розовый?
– Розовый шикарный! А под гепарда видела?
– О-о-о!
– А с лотосами?
– Бесподобный! На черта он гробы расписывает? Расписывал бы мебель! Но красивая вещь есть красивая вещь.
– В нашем образцовом доме теперь образцовые гробы.
– Да, все течет, все меняется.
Анна терпеть не могла этой прибаутки. И вот это еще Юлькино – «не надо цепляться за прошлое». Что это значит? Да, поразительно, как легко Юлька пережила свой развод. Нет, сначала она переживала, пока не понимала в чем дело, чувствовала, что-то не так. Но как узнала о его пассии, полудикой турчанке-посудомойке, а муж не стал отпираться, какая она вдруг сделалась предприимчивая и активная, муж даже обиделся, хотя Юлька его, конечно, любила.