Мизерере - стр. 5

– Что за мероприятия?

– Как раз сейчас готовимся к встрече армянских детей, изучающих французский язык. В феврале они приезжают на благотворительный гала-концерт Шарля Азнавура во дворце Гарнье. Мы их называем юными посланцами и…

У него зазвонил мобильный.

– Извините.

Он отошел в сторону:

– Алло?

– Мендес.

– Ты где?

– А ты как думаешь?

– Я сейчас.

Касдан еще раз извинился перед Саркисом и Верну и выскользнул через дверцу, ведущую в неф. Рикардо Мендес – один из лучших специалистов Института судебной медицины. Старый задира родом с Кубы. В уголовке все его звали Мендес-Франс[1].

Судебный эксперт как раз спускался по лестнице, когда Касдан подошел к освещенному свечами главному входу. Они сдержанно поздоровались.

– Что скажешь? От чего он умер?

– Понятия не имею.

На коренастом Мендесе был помятый бежевый плащ. Цвет лица напоминал сигару, а волосы – сигарный пепел. Под мышкой он всегда держал старый учительский портфель, словно торопился на урок.

– Ран нет?

– Пока ничего такого не видел. Надо дождаться вскрытия. Но при поверхностном осмотре – нет. Одежда не порвана.

– А кровь?

– Кровь есть, но раны нет.

– Что ты об этом думаешь?

– Думаю, это кровь из естественного отверстия. Изо рта, из носа, из ушей. Или рана под волосяным покровом. Там всегда сильно кровоточит. Но точно пока ничего не скажу.

– Смерть могла быть естественной? Я хочу сказать, от болезни? Может, инсульт?

– И не надейся, – усмехнулся кубинец. – Мужика замочили. Сто пудов. Но чтобы выяснить как, мне придется в нем, так сказать, порыться. К вечеру буду знать больше.

Мендес слегка присюсюкивал, словно персонаж испанской оперетты.

– Я не могу ждать, – сказал Касдан. – Через несколько часов дело у меня заберут. Понимаешь?

– Еще бы. Сам не знаю, почему я с тобой разговариваю…

– Потому что я здесь у себя дома, а какой-то негодяй осквернил храм моих отцов!

– Когда тело перевезут на набережную Рапе, это будет уже не у тебя дома, приятель. Там ты – легавый в отставке, который всех достал своими вопросами.

– Ты мне сообщишь?

– Звякни, так и быть. Только на копию протокола не рассчитывай. Кое-чем я с тобой поделюсь. Но не больше.

Кубинец попрощался на ковбойский манер, коснувшись указательным пальцем виска, и вышел, прижимая рукой портфель. Касдан окинул взглядом неф, сверкавший в свете прожекторов. Четыре арки, обрамлявшие зал, изображение Богоматери под балдахином. Он приходил сюда каждое воскресенье на службу, больше двух часов внимал песнопениям и вдыхал запах ладана. Это место стало для него чем-то вроде второй кожи, неизменно согревавшей и дарившей чувство защищенности. Обряды. Голоса. Знакомые лица. Кровь Армении, текущая в венах.