Минуты между нами - стр. 15
Отвожу взгляд и прижимаюсь к стене. Молча жду, когда Маша прошмыгнёт в раздевалку и займёт своё место рядом с Улей. Мы больше не общаемся. Даже пара слов – за гранью фантастики. Но сегодня Голубева делает для меня исключение:
– Привет! – Она тоже отскакивает от меня, пропуская вперёд.
– Привет, – растерянно бормочу, продолжая елозить взглядом по грязному полу.
– Уроки закончились, – тянет немного задумчиво и неловко. – Может, вместе домой пойдём? Как раньше, помнишь?
– Помню. – Я моментально прощаю Голубевой свои бесконечные слёзы и бессонные ночи, обидные слова и насмешливые тычки в спину. Людям свойственно ошибаться. Главное – осознать, верно?
– Ну так что? Составишь компанию?
– Да! – Впервые за день я улыбаюсь и перевожу на Машку взволнованный взгляд. Правда, тут же сталкиваюсь с её, потерянным и затуманенным слезами.
– Всё хорошо, Маш. – Сбрасываю с плеча школьный рюкзак и без раздумий тянусь к бывшей подруге. – Я давно тебя простила. – Касаюсь нежной ладони, как когда-то в прошлом. Мизинец к мизинцу.
Будь я хоть чуточку внимательнее, то заметила бы в ушах девчонки беспроводные наушники и мобильный, зажатый в другой руке, но я слишком поздно понимаю, что говорила Маша не со мной.
Душная раздевалка мгновенно наполняется смехом – резким, безудержным, громогласным. А на изящном личике Голубевой сквозь слёзы проступает отвращение. Она стряхивает моё касание, как нечто ужасное, тухлое, заразное.
– Совсем крыша поехала? – морщит аккуратный носик и проходит мимо. А я стою, как оплёванная, и не могу пошевелиться. Позволяю остальным отпускать в свой адрес язвительные шуточки и даже не плачу. Моя позорная боль сегодня куда глубже каких-то там слёз.
– Не садись со мной рядом, пока руки не помоешь! – нарочито громко, чтобы все слышали, ёрничает Громова, обращаясь к своей подруге, и наигранно прикрывает рукой рот. – Наша замухрышка тебя касалась, Маша! – топает ножкой, но Голубева пропускает капризы Ули мимо ушей.
– Да плевать на неё. – Она садится на лавку и подтягивает коленки к груди. Касается лбом ткани спортивных лосин и даже не замечает, как из её ушей выпадают наушники.
Но новой Машкиной подруге всё равно: Уля продолжает подначивать всех к насмешкам надо мной, бесконечное множество раз смакуя на языке глупое недоразумение.
Мне стоит поднять рюкзак с пола и уйти, а не терпеть изощрённые издевательства над собой, но я стою. Затравленным зверьком смотрю, как сотрясается от всхлипываний спина Маши, и не могу тронуться с места. Наверно, я всё ещё верю, что ей не всё равно…
– Ты только взгляни, как наша чувырла зависла! – хохочет Уля и локтем пихает в бок Голубеву.