Милый Ханс, дорогой Пётр - стр. 34
– Штрафуйте, ну?
Смеялась, что не шевелимся, призывам не внемлем. И вскочила, за рукава тянуть нас стала, пока за собой не вытянула и в строй маршевый не поставила. И шагали, ноги задирали, старались. Кроме Вилли, он на месте своем так и остался, не на шутку упершись, со злобой вдруг. Пьяный уже совсем, что ли, был.
И друг за дружкой, задыхаясь, опять мы приземлялись за стол, а Грета мимо шлепала и шлепала босыми ногами, о туфлях позабыла давно.
Отто сидел, обхватив голову руками.
– Перекликается, нет? – пробормотал вдруг.
– Что с чем? – услышал Вилли.
– Что-то с чем-то. Не знаю. Марш этот с чем-то. Нет?
– С чем? – не понимал Вилли.
– Чего еще не знаем, – кивнул я.
– Я зато знаю, понял сейчас, – сказал Отто. – Она линзу сделает. Вот женщина эта. Мы под кнутом ее.
Мы опять стали смотреть на Грету, и Вилли произнес с несвойственной ему задумчивостью:
– Интересно, она сделает, а вот кто из нас ее сделает?
Мы засмеялись, потому что и так было ясно кто.
– Нет, – замотал головой Вилли.
Я спросил, угораздило:
– А кто же, кто?
– Ты, – отозвался Вилли. – Ты, Ханс.
И все опять засмеялись, и я первый, не поверив.
Отто удивился:
– Чего не пьешь, друг Ханс?
– Смена, – напомнил я.
– Ну, поспать еще успеем, – успокоил Вилли.
Теперь удивился я:
– Сейчас смена, вот она!
В окнах темно было. Но сквозь марш гудок уже властно прорывался, первый, заводской.
А за стенами, оказалось, тоже жизнь была. Дрезина тускло фарами светила, нас поджидая. И люди в полутьме в прицепе сидели, вспыхивали папиросками. Мы полезли к ним в прицеп, и Грета только успела руками всплеснуть:
– Где мы, боже? Я забыла! Решила, глупая, что я в Германии!
Веселье еще гуляло в ней, и мы не без труда затолкали коллегу внутрь, сами запрыгнув следом. Дрезина пискнула и покатилась по территории завода. Контуры строений едва вырисовывались на сером небе, день все медлил, не наступал. Прицеп болтало на разбитой узкоколейке, колеса отчаянно визжали.
Отто, похоже, нравилось:
– Поселили в черте, у цеха. Удачно, считаю. Ближе к делу.
– Чтобы не рыпались за черту не дай бог, – кивнул Вилли.
– Интересует, что за чертой? – спросил Отто.
– Интересуют русские в той степени, в какой мешают нам работать, – изрек Вилли. – Мечтаю закончить и умотать скорей, с ума уже схожу.
– Считайте глотки, Вилли, мой вам совет, – проскрипел Отто. Бурной нашей ночи позади как не было.
Тут и я вмешался:
– А надзор, скажу, и впрямь строгий. Слишком даже, я так думаю. Провожатые эти надо не надо, за спиной постоянно шаги, куда годится? Туда не сверни, туда не посмотри! В общем, жизнь насекомых под микроскопом, а как же? Под линзой! – развеселился я. – Вот! Видите сами, все аукается, к чему бы?