Между клизмой и харизмой - стр. 32
Однажды, пребывая в грусти и тревоге, в голову мою залетела мысль: а не попытаться ли продать видеозапись концерта на телеканал? Допустим, ОРТ. Воодушевленный этой мыслью, я тут же поделился ею с Умовым.
– Хорошая мысль, – поддержал Егор, – только получи добро от Ярдова. Кстати, про наш концерт уже написали в газете. Вот прочти. – Егор протянул мне «Коммерсантъ-Daily».
…Г-жа Пугачева призналась, что приехала в Петербург для того, чтобы совместить три события. День рождения Валерия Леонтьева, открытие музыкального магазина (фирма «Сан-Франциско» решила, что может позволить себе таких гостей, и осилила звездные гонорары) и теннисный турнир Saint-Petersburg Open. Г-жа Пугачева, правда, призналась, что теннис не любит, так как от прыгающих туда-сюда мячиков и мужиков у нее болят глаза. Семья долго на турнире не задержалась и уехала на концерт в гостиницу «Прибалтийская». Остальные гости последовали за ними. Может, сработал и рекламный трюк: организаторы обещали, что Пугачева споет. Но звезда сдержала данный ранее обет молчания. Пели же Таня Буланова, группа «Колибри» (четыре девушки очень впечатлили Никиту Михалкова) и «Доктор Ватсон» (четыре юноши напомнили Анатолию Собчаку шлягеры молодости)…
– Дерзай, армяшка! Может, спасешься, – благословил Ярдов меня в Москву. – и передай Пугачихе, что отстегнем ей половину, если поможет с ОРТ.
Квартира Пугачевой пряталась в неприметном сталинском доме на Земляном Валу, аккурат над отделением милиции. Чтобы попасть к Звезде, следовало пройти паспортный контроль и строгий шмон в дежурной части отделения. Особенно долго наряд милиции изучал букет бордовых роз, который я купил по наказу Ярдова. Интересно, что они искали в цветах? Ничего не найдя, вежливо препроводили меня на второй этаж. Дверь открыла домработница Люся. Она была в малиновых лосинах и сиреневой майке с изображением Киркорова в перьях.
– Я к Пугачевой.
– Не разувайтесь, проходите в зал. Сейчас Филю позову.
– Ой, извините, Алла Борисовна! Не узнал вас.
– А без грима меня никто не узнает.
Пошаркивая шлепанцами, из соседней комнаты к нам вышел Киркоров в блестящих шортах и футболке с надписью «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус». Вытирая потное лицо и залезая полотенцем за шею, он ожесточенно раздирал себя, морщась и страдая. Подав мне руку, Киркоров развалился на диване, потом взглянул на меня, пытаясь вспомнить, где видел.
– Вы пели у нас на дружеской вечеринке в «Прибалтийской». – Я достал из дипломата видеокассету. – Вот запись концерта.
Киркоров взял кассету, сполз с дивана, перевернулся на живот и таким вот странным образом дотянулся до видеомагнитофона.