Метод. Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Выпуск 3: Возможное и действительное в социальной практике и научных исследованиях - стр. 58

Уже этот довольно абстрактно сформулированный прогноз мирового развития спустя более двух столетий нельзя не признать успешно реализующимся. Несмотря на целый ряд дисфункций, привносимых в межгосударственный правовой порядок многочисленными проявлениями имперской и гегемонистской политики ряда так называемых «великих держав», общая тенденция развития межгосударственных отношений последних десятилетий (впрочем, так же как и более пространный временной мегатренд, сформированный еще во времена Канта в ходе английской промышленной и либеральной революции конца XVIII – начала XIX в.) свидетельствует о том, что, в точном соответствии с логикой Канта, именно все более ясно осознаваемые угрозы и риски взаимного уничтожения соперничающих глобальных политических субъектов побуждают их к выработке регулирующих мировую политику принципов и «законов объединенной воли». Более того, предсказание Канта о том, что бедствия, порождаемые «варварской свободой уже образовавшихся государств» и опустошительными войнами между ними, «…заставляют наш род найти закон равновесия для самого по себе благотворного столкновения между соседними государствами, вызываемого их свободой, и создать объединенную власть для придания этому закону силы, стало быть, создать всемирно-гражданское состояние публичной государственной безопасности» [Кант, 1995, с. 431], оказывается сегодня на редкость созвучным планам формирования глобальной антитеррористической коалиции держав и построения нового мирового порядка, основанного на принципах права, свободы и демократии.

Однако нельзя не отметить, что понимание существа исторического развития у Канта несравненно глубже и основательнее конъюнктурных идеологических конструкций современных политиков. Кант заранее указывает на ограничения и скрытые противоречия, имманентно присущие описываемым им стихийным процессам осуществления целей природы в человеческой истории. В качестве неизбежных следствий процессов интеграции и универсализации мировой политики он обращает внимание на известное «ослабление» сил человечества, а также на сохраняющуюся при этом практику отвлечения сил государства от задач нравственного совершенствования общества и его граждан, что создает угрозу морального краха современной цивилизации на фоне ее небывалых и ошеломляющих успехов в «материальной» сфере23. Для каждого человека, в том числе и облеченного политической властью и наделенного правом навязывать свою волю другим людям, указывает Кант, его собственной животной природой предопределена неизбежность «злоупотребления своей свободой в отношении своих близких». Более того, «…как разумное существо, он желает иметь закон, который определил бы границы свободы для всех, но его корыстолюбивая животная склонность побуждает его, где это ему нужно, делать для самого себя исключение» [там же, с. 428]. Такая природно обусловленная коллизия создает для политики и понимания исторического процесса немалые трудности, поскольку требует некоей верховной воли, способной сломить и подчинить волю отдельного человека «общепризнанной воле». Однако в эпоху Просвещения, а тем более в наше время весьма затруднительно указать на субъекта такой верховной воли (будь то единовластный правитель или «сообщество многих избранных для этой цели лиц»), не имеющего изъянов, свойственных человеческой природе. Итоговый вывод Канта в этом смысле весьма неутешителен: «…из столь кривой тесины, как та, из которой сделан человек, нельзя сделать ничего прямого. Только приближение к этой идее вверила нам природа» [там же, с. 428–429].