Мета-игра. Пробуждение - стр. 10
– Не напрягайся, все равно непонятно, что ты пытаешься сказать. Попробуй успокоиться…
Его голос стал неразборчивым. Что-то ткнулось в руку, а может, мне просто показалось. Доктор продолжал говорить, но мое восприятие реальности разбилось на стоп-кадры ощущений. Шорох, что-то холодное на локтевом сгибе, укол…
Время порвалось на куски. Где-то на фоне безмолвия темной бездны, куда я падал, слышались голоса.
Равнодушный голос врача: «Патоморфологический ушиб головного мозга… Динамика пациента отрицательная… Регрессия функции…» Сочувственные разговоры пришедших однокурсников. Всхлипывания тети Полины: «Мотька, как же так?», решительно-суровый голос Вовы: «Все, Полинка, он овощ! Подумай…» и жалобный Сашкин плач: «Мотя, проснись! Просыпайся!»
– Просыпайся! – требовательный голос братишки раздался совсем рядом. – Ты ведь меня слышишь! Просыпайся!
– Сашка… – прошептал я, но не услышал даже сам себя.
– Он очнулся!
Я почувствовал, как его маленькая ладонь гладит меня по лбу.
– Саша! – вскрикнула тетя. – Что ты делаешь?!
Братишка делал то, что и всегда, когда я притворялся спящим, а он хотел меня разбудить – разлеплял мне веки, раскрывая глаз. Губы дернулись в попытке растянуться в улыбке. Мне никак не удавалось сфокусировать взгляд.
– Тебе показалось, сынок, – горький голос тети Полины донесся совсем издалека.
Я изо всех сил пытался не отрубиться снова. Напрягал все мышцы, стараясь подать знак, что слышу, что просто не могу ответить и…
– Сынок, Мотька тебя даже не слышит, – голос тети затухал с каждым словом. – Не буди его. Если поправится…
– Да брось! – раздраженно перебил ее Вова. – Такое не лечится. Доктор же сказал, что состояние только ухудшается.
– Он поправится! – всхлипнул Сашка, а потом заплакал – громко, безысходно, сам не веря в свои слова. Его плач едва проник в мое угасающее сознание. – Он обещал мне показать свою новую карту! Он обещал!
«Я обещал», – согласился я, снова тая во тьме.
Тетя Полина с Сашкой приходили еще. Или нет? Я слышал их голоса, но понять, был ли это один визит или они появлялись много раз, не мог. Вовы с ними не было, а если и был – молчал. Его голоса я больше не слышал.
Зато я часто слышал голос врача. Не того, что пришел на мой крик, когда я впервые очнулся, а другого. Он назвался Юрием Андреевичем, хотя для такого обращения голос у него был слишком молод. Его я так ни разу и не разглядел. Он заходил часто и поначалу в основном молчал, изучая мое состояние, но его присутствие я определял безошибочно. От него исходил явственно ощутимый морозный запах. Не знаю, как еще объяснить этот дух свежести, хвои и льда.