Меня зовут писатель - стр. 8
СанаА подняла взгляд к звезде за окном.
Она знала, что её жертва не напрасна. Её персонажи – Анаджамун, Артэс и многие другие, ещё безымянные – были живыми, потому что она дала им часть своей души. Её истории, пусть пока и не прочитанные миром, были храмом, где она молилась неведомому божеству. И если одиночество – цена за этот храм, она была готова платить, ведь в глубине души, там, где пряталась девочка, мечтавшая под звёздами, теплилась надежда: что однажды её слова найдут отклик, и кто-то, прочитав их, поймёт – она жила не зря.
Она вновь взяла перо и продолжила писать. Канат дрожал под её ногами, но СанаА танцевала, зная, что каждый шаг – это её дар и единственная судьба.
Чернила текли как река, унося её всё дальше от берегов обыденности, туда, где миры рождались из надежд, боли и света. Но за стенами её храма, за тонкой гранью бумаги, ждал другой мир – тот, что не прощал отступников. Она чувствовала его дыхание, холодное и тяжёлое, как тень, что падает на страницы, когда мигает лампа. Город за окном не был просто фоном – он был судьёй, готовым вынести приговор.
Общество не прощает тех, кто смеет идти против течения.
СанаА поняла это, когда сделала шаг, что изменил всё: она оставила работу, где дни сливались в серую пелену, а её душа тонула в кипах бумаг и звоне телефонов. Она ушла, чтобы следовать зову мечты – тому голосу, что шептал о звёздах и словах, что могли бы зажечь сердца других. Но этот шаг был подобен прыжку с обрыва, и мир, вместо того чтобы поймать её, обернулся против. Её заклеймили, называя безрассудной, неправильной, словно она разорвала невидимую цепь, что приковывала всех к шаблону: работа с девяти до пяти, дом, покой, предсказуемость. «Общество не понимало и не принимало моих стремлений, желаний и мечт, а когда я ушла с работы ради реализации мечты, меня и вовсе заклевали», – подумала она, и её рука замерла над бумагой, словно слова мира проникли в её храм, отравляя чернила.
СанаА вспомнила, как это началось. Соседка, что когда-то делила с ней чай, теперь отводила взгляд, бормоча: «Писать? В твоём возрасте пора о пенсии думать». Бывший, встретив её в магазине, усмехнулся: «Ну что, романы твои уже миллионы приносят?» Даже подруга детства написала короткое: «СанаА, вернись к реальности, пока не поздно». Их слова были как камни, брошенные в её хрупкий храм, и каждый удар оставлял на стенах трещину. Она нарушила закон, которого не существовало на бумаге, но высеченный в умах: не смей мечтать, не смей быть иной, не смей выбирать звезду вместо твёрдой земли.