Мент. Реализация - стр. 23

А про себя добавил, что грязи в вверенном отделении милиции, как в авгиевых конюшнях. И чистить придётся долго, упорно и методично.

Ничего, даст бог, справлюсь.

6. Глава 6

— Задержанный Стасевич доставлен по вашему приказанию, — отрапортовал Юхтин.

— Благодарю. Обожди за дверью, вызову, когда понадобишься, — отпустил я милиционера.

Юхтин закрыл за собой дверь.

Я посмотрел на задержанного — худенький брюнет лет шестидесяти с ярко выраженными семитскими чертами лица и крючковатым носом, одет в помятый костюм в полосочку и кремовую накрахмаленную рубашку, на ногах нечищеные туфли.

— Как вас величать? — спросил я.

— Абрам Моисеевич. Простите, с кем имею честь?

— Быстров Георгий Олегович — новый начальник милиции. Да вы не стойте — присаживайтесь.

— Спасибо.

Он опустился на стул перед моим столом, взглянул на меня затравленным взглядом — как удав на кролика.

— Рассказывайте, Абрам Моисеевич, за что вас задержали.

— А вы разве не знаете? — удивился он.

— Знаю, но я предпочёл бы услышать вашу версию событий.

Скажи я иначе, кто знает, какую лапшу мне бы постарались навешать на уши. А так есть вероятность услышать что-то более-менее правдоподобное.

— Ну, раз вы всё знаете, я отвечу вам то же самое, что сказал Филатову. Если у старого больного еврея есть маленький магазинчик, это ещё не значит, что он богат как Крез.

— То есть с вас потребовали денег?

— А что ещё могут желать от старого еврея, у которого есть своё дело? — пожал плечами Стасевич. — Только деньги. Нет, вы не подумайте — я не отказываюсь платить, но почему так много? Раньше с меня брали намного меньше…

— Сколько с вас запросил Филатов?

Стасевич назвал сумму. Я присвистнул.

— Ох, ни хрена себе!

— Я тоже так подумал и отказался платить такие деньжищи. Тогда Филатов приказал меня задержать.

— По какому обвинению?

— Ба! Вы бы слышали его слова. Он заявил мне прямо в лицо, что был бы человек, а статья для него всегда найдётся.

Я невольно улыбнулся. Оказывается, эта фраза уже давно в обиходе.

— Не вижу ничего смешного, Георгий Олегович! — обиделся Стасевич.

— Простите, Абрам Моисеевич. Не хотел вас задеть. Это так… своё.

— Впервые вижу милиционера, который передо мной извиняется.

— Ещё один вопрос, Абрам Моисеевич — прежний начальник милиции знал о поборах?

— Если и знал, то точно не от меня.

— То есть ему вы не жаловались?

— Филатов сразу предупредил: если вздумаю рассказать Токмакову, меня просто сживут со свету. Представьте себе, у него тогда были такие глаза, что я ему сразу поверил. А я умею разбираться в людях, жизнь научила.

— Понятно. А мне вы сказать не побоялись… Почему?