Мент. Реализация - стр. 24

— Мне понравилось то, как вы начали. Пришли и сразу пристрелили этого мерзавца Митрохина. Это ведь он обычно приходил за деньгами. Не только ко мне, к другим людям, у которых в Рудановске есть собственное дело. Если кто-то задерживал платежи, Митрохин угрожал, мог избить — моему хорошему знакомому просто взял и сломал руку за то, что тот пропустил ежемесячную выплату. Рука до сих пор не срослась, а ведь ему нужно кормить семью. Так что я обрадовался, что у нас теперь новый начальник милиции. И, наверное, не один я.

Он усмехнулся.

— Вы далеко пойдёте, Георгий Олегович, если вас, конечно, не пристрелят.

Я хмыкнул.

— Постараюсь не доставлять врагам такой радости. Дадите письменные показания против Филатова?

Стасевич отрицательно мотнул головой.

— Тут вы на меня не рассчитывайте.

— Почему, Абрам Моисеевич? Филатов выпил у вас и ваших знакомых столько крови — давайте посадим его в тюрьму.

— Думаете, вы первый, кто хотел отправить нашего начальника за решётку? Увы, я вас разочарую. Другой мой знакомый пытался добиться справедливости, но в итоге его дом взял и сгорел, знакомого сильно избили, а Филатов так и остался на свободе. Я слишком дорожу своим домом. Его построил ещё мой отец. Так что наш с вами доверительный разговор не для протокола.

— Жаль, Абрам Моисеевич. Очень жаль, — грустно произнёс я.

— А уж мне как жаль, — вздохнул задержанный. — Филатов — редкостный мерзавец и заслужил пулю в голове не меньше Митрохина. Однако папа всегда говорил мне, чтобы я был реалистом и смотрел на вещи трезвым взглядом. Вы хорошо заявили о себе в нашем городе, но пока за вами не видно силы. Люди потянутся к вам только тогда, когда поймут, что вы — не герой-одиночка. Извините за горькие слова, но такова жизнь.

— Я вас понял. Хорошо, Абрам Моисеевич, надеюсь, мы ещё вернёмся к этому разговору.

— Что со мной будет?

— Я бы с радостью отпустил вас домой прямо сейчас, но сначала переговорю с Филатовым.

— Представляю, что вы от него услышите!

— Меня будет интересовать не то, что он скажет, а то — как именно он это произнесёт. И поймите: я вижу вас впервые в жизни, и у меня нет основания доверять вашим словам.

— Доверяй, но проверяй. Кажется, это так называется.

— В первом приближении.

Я позвал конвойного:

— Юхтин!

— Слушаюсь, гражданин начальник.

От Стасевича не скрылось, что меня величают гражданином, и на его лице появилась лукавая улыбка.

— Отведите задержанного назад в камеру.

— Слушаюсь. Задержанный, встать. Руки за спину и на выход.

Минут через десять в кабинет вихрем ворвался мужчина, чьё довольно красивое лицо было обезображено длинным шрамом, явно полученным от сабельного удара. Его гимнастёрка была перетянута кожаной портупеей. Из-под козырька глубоко опущенной фуражки сверкали чёрные глаза.