Мелочи жизни - стр. 18
– Боже мой! – всплеснула руками Кульжамал. – Теперь у него пчелы русские. И что, ты теперь собираешься из них казахских пчел делать?
“А я чем, по-твоему, занимаюсь? Это ж целый процесс! Неоднозначный.
– Ну надо же! – отвернулась Кульжамал, кутаясь в одеяло. – Тогда тебе придется из них сразу каналов делать. А то они начнут собирать тебе мед по-аргынски, и никто его здесь у тебя не купит.
На этом разговор свернулся, и старики вскоре захрапели.
Снилось Муссолини, будто он упал в громадную бочку с медом и там барахтается. И не может вылезти. А над ним кружатся пчелы и строят ему противные рожи. Одна из них сильно смахивает на Оратая. А Кульжамал черпает мед ведрами и хихикает, хихикает…
– Аргыны! – кричит. – Это аргыны тебе весь мед испортили!
Муссолини тянет к ней руки: помоги, мол, – а она словно не замечает, дура. Только и знает, что мед черпать ведрами, крохоборка чертова. А его все засасывает, засасывает вниз, и он потихонечку тонет.
Кошмар, одним словом.
Наутро Муссолини сразу же после чая направился к насвайщикам и затеял лекцию о разновидностях пчелиных маток.
– Вот возьмем, к примеру, матку, – начал он, устремив палец к небу. -Матка у них, считайте, заместо директора совхоза. Только она не такая, как наш идиот, который даже арыки не может по уму прорыть. Она -правильная. Она за всех болеет и переживает. Потому как она всем им -мать. Понятно?
Старики вникали.
Муссолини продолжил:
– Вот сейчас август, и у них скоро начнется свадьба. В природе же все строго по расписанию: когда спать, когда есть, когда детей заводить. Это у людей все как попало.
– Что он говорит? – не расслышал Оратай. – Что у них начнется?
– Свадьбы у них в августе, – подсказал кто-то.
– Вот, правильно, – кивнул Муссолини и не спеша продолжил: -После свадьбы матка рожает пчелят. То есть – яйца. Помногу. Как иса-бековская жена.
У скотника Исабека было тринадцать детей, и жена его снова ходила беременная.
– Хорошие детки становятся рабочими пчелами. Трудягами. А плохие становятся насвайщиками.
– Чего-то ты тут опять компостируешь, – вставил Оратай, которому не понравилось обидное сравнение.
– Ничего я не компостирую, – повернулся к нему с достоинством Муссолини. – Так и называются – трутни. Они не работают, а только сидят вот так вот, сосут свой насвай и жрут все, что им приносят рабочие пчелы. У них вообще все как у людей.
– Ну-ну. И что потом?
– Потом, когда наступает пора заводить новых детей, матка выходит из дому.
– Одевается, наверно? Губы красит? – попытался поддеть Оратай.
– Не смешно, – парировал Муссолини.