Медальон двух монашек - стр. 25
─ Ну, всё, можно! ─ крикнула Марфа, чтобы Акимка и еще двое парнишек, закрывших себе глаза, таких же как и он, могли посмотреть на неё.
Акулька, увидев в этот раз Марфу в виде барыни, не только заулыбалась, но даже захлопала в ладошки. Двое подручных Акимки тут же зааплодировали.
Марфа, подражая своей походкой барыне, шла по дорожке к большому пеньку, который, по всей видимости, представлялся ею каретой. При этом она крутила веточку, будто в руках у неё был зонтик.
─ Эй, любезный, подай-ка хуку! ─ она тронула ствол березки перед пеньком, запрокинула на бок голову, как это делала однажды одна приезжая барыня, завела глаза куда-то вверх, потом вниз, одарила полупрезрительным взглядом публику, быстро улыбнулась ей и также быстро погасила свою улыбку. После этого томно тронула плечо «возницы».
Акимка чуть было не сорвался, чтобы подать ей свою руку. Взглянув на восхищенную Акульку, с восторгом следящую за каждым движением «артистки», остался на месте.
Марфа же, грациозно садясь на пенек, расправляла юбки и, касалась плеча «возницы» импровизированным зонтиком мягко и необычайно ласково потому, что уже ощущала и представляла себя на самом деле той барыней, которую когда-то видела. И вместо пенька она видела молодого кучера в черно-желтой ливрее, а себя – богатой, независимой, красивой и всеми обожаемой женщиной.
Ей хотелось всем крикнуть. ─ Разве вы не видите? Это я – ваша барыня! Неужели это так трудно понять? Мне так хочется, чтобы вы увидели мои богатые юбки, мои красивые волосы, выпуклую грудь и тонкую талию, мои нежные руки! Я весела и беспечна. А вы – мои слуги. Любите меня!
Она улыбалась им, помахивала своим веером, хвасталась своими темно-русыми волосами и даже подпрыгивала на пеньке, показывая, как едет по неровной дороге.
Как это ни странно, но одни и те же ужимки и гримасы быстро надоели Акимке. Откуда-то появилась зевота. Неожиданно у него вырвалось вслух то, о чем он подумал. ─ Никакая ты не барыня! Давай, кончай этот балаган.
Марфа сама не поняла, откуда в её душе поднялся такой ураган: оборвав своё представление, она, красная от охватившей вдруг ярости, спрыгнула с пенька и в два прыжка оказалась у Акимки со сжатыми зубами и побледневшими костяшками кулаков. Глаза девушки пожелтели и из круглых превратились в черную полоску. Рот раскрылся, обнажив клыки, волосы встали дыбом.
От страха Акимка замер на секунду, потом попятился. Ему даже показалось, что перед ним стоит рассерженная волчица. Именно этой секунды вполне хватило Марфе, чтобы стать самой собой, остановиться и не вцепиться ему в шею своими клыками.