Медальон двух монашек - стр. 26
─ На тебе! На тебе! На тебе! ─ повторяла она, нанося удары ему по лицу, рукам, телу и голове, пока не остановилась без сил, перед сжавшимся в комок сыном старосты. ─ Ох, и гад же ты, Акимка, ох и гад!
─ Да чо я такова сказал-то? ─ оправдывался Акимка, вытирая слезы и кровь из носа. – А ты? Зверюга какая-то!
Акулька, замерев, не знала, кого ей нужно поддерживать: брата или подругу? Их она любила одинаково, но вид крови из носа решил всё: она кинулась к брату и начала вытирать ему кровь платочком, сердито поглядывая на подругу и жалеючи – на брата, который так и не решился сдать Марфе сдачи, хотя был выше на целую голову.
Как это ни странно, но именно кровь, которая текла из носа Акимки, внесла в душу Марфы сумятицу: с одной стороны, она была рада поражению противника, а с другой стороны, уже готова была его пожалеть.
─ Маруськ, ну, ты чё ж так ту! ─ Акулька обнимала брата и вытирала его бороду, на которую двумя маленькими ручейками текла кровь.
Неожиданное раскаяние, которое все больше и больше охватывало Марфу, вдруг нарушилось новой вспышкой гнева.
─ А пушшай не! ─ она и сама не знала, что хотела сказать этим. ─ Не лезет? Так он и не лез. Тогда зачем его бить? Нет, за что-то ведь я его била! А, вот, сказывал плохо про барыню. А, вот. «Никакая я не барыня!» Так?! И пальцы её снова сжались в кулаки.
─ Да, пушшай я не барыня! Так чо мене об ентом говорить? Какую тиятру мене испортил! За то и получил! ─ её все еще трясло, но уже нападать она не хотела.
Пот выступил на лице, лбу и пояснице. Душа ныла, как незаживающая рана. И та, которой только что восхищались все, вдруг произнесла. – Да пошли вы, все!
Марфа повернулась и побежала: слезы душили её. Обида хуже каленого железа жгла душу и сердце. Руки, не знающие, чем бы заняться, начали ломать сучья кустарника, попадавшегося на пути.
И побежала не домой. Бежала к речке, куда влекла её истомившаяся душа. Там, на песчаном берегу и успокоился её мятежный дух. Через некоторое время она уже лежала на спине и смотрела в небо на уплывающие вдаль облака и ни о чем не думала.
Дома ей мать сообщила, что корову Зорьку уже продала, и скоро придут покупатели их хаты. Однако на Марфу это сообщение не произвело никакого эффекта: ей было все равно.
А еще через несколько дней они уже ехали в Поганку к тетке Наталье. Марфа о своих друзьях даже не вспоминала.
4.
Начало июля 1895 года, хутор Поганка Балашовского уезда
─ Работай, работай! А когда же отдыхать? Я чо, ломовая лошадь так вкалывать? Так-то вся красота моя увянет! Ай! ─ вскликнула Марфа, сильно уколов палец о шип колючего кустарника.