Мажор. Сделаю тебя своей - стр. 20
– Ну и куда ты пропал? – отвечаю на звонок отца и выдыхаю весь скопленный воздух.
Не дышал, пока такси с Сашей и Арсением не скрылось.
– Ты должен был быть у меня еще полчаса назад!
Слышу скрип стула и характерный металлический стук от палки для ходьбы по кафелю.
Отец не прекратил быть властным и грубым, но сейчас это скорее привычка, от которой уже не избавишься. Я принял ее.
– Да еду я. Ты таблетки выпил? – сам повышаю голос. Иногда позволяю себе.
Три года назад отец попал в страшную аварию, после которой я думал, он не выживет.
Когда папа лежал на операционном столе пятый час, первый раз за всю свою жизнь почувствовал, что не смогу без него. И речь не про деньги, связи или что-то в этом роде. Просто он мой отец. Единственный близкий человек.
Родная мать ушла, я был совсем маленьким. Женщина, которую я звал мамой все годы, тоже поспешила уйти после того, как отец мне все рассказал.
Свою часть сделки с Андреем Авериным она выполнила. Ее счет пополнился на очень круглую сумму. Именно столько стоило называться моей матерью. Она не сказала мне «пока», как и «прости». Просто ушла. Мы с отцом остались одни. Ведь не заслуживаем любви.
Лисица в тот день была права. Ее слова в голове, как забитые со всей силы гвозди засели. Неоперабельно, несмертельно, но чертовски страшно и больно.
Смотрю на высотку, где меня ждет Исаев. Понимаю, не сейчас. Не сегодня.
Пишу короткое СМС другу и сажусь в машину. До дома отца отсюда совсем недолго ехать. Нужно и правда заскочить к нему. Упрямый старик только говорит, что пьет таблетки, а на деле считает, что они ему не нужны.
– Ты через Владивосток, что ль, ехал? – ворчливо жалуется, как только открыл дверь.
Закатываю глаза. Ну что за человек?
– Нет, через Нижневартовск. У них, оказывается, уже снег выпал, – язвлю и сразу на кухню иду.
Как знал. Лекарства не пьет.
Спиной чувствую приближение отца. Хромает, тяжело дышит. Но у него, якобы, все прекрасно.
На ладонь из таблетницы забираю три капсулы и протягиваю папе. Отец хмурится, но сдается.
Удивительно, раньше от его взгляда все поджилки тряслись. Казался себе вечным пацаном, у которого сердце замирало, стоило очутиться в кабинете.
А сейчас и прикрикнуть могу. В каком-то смысле уже имею над ним власть. Управление фирмы и филиалов практически на мне, хоть и не практикую. Отец редко выходит из дома: тяжело долго стоять и тем более ходить.
Я стал вне его контроля, а он зависим от меня.
Но нужен мне мой старик. Родня. И ворчит он все же забавно.
– Пей, – повторяю, когда отец морщится и застывает.
Вот упрямец!