Майская свадьба - стр. 25
Никогда раньше, мечтая о ребенке, я не могла представить себе и десятой доли тех мучений, которые терпела сейчас. Все болезни, мигрени и нездоровья, пережитые раньше, не стоили одной минуты родовых мук.
И эта мерзкая, страшная боль, казалось, усиливалась с каждым мгновением; я уже не могла понять, каким образом выдерживаю ее и не умираю.
– Дышите глубже! Ну, совсем немного осталось, поднатужьтесь!
Дыхание у меня перехватило и, выгнувшись всем телом, я отчаянно вскрикнула, ощутив, как часть моей плоти, что-то крошечное и родное с невыносимой болью отрывается от меня. Руки повитухи подхватили его. Я услышала пронзительный детский крик – отчаянный, требовательный, громкий, а минуту спустя увидела на руках женщины крохотный красный комочек плоти. Смешной, скользкий, некрасивый…
Невероятное облегчение разлилось по телу. Я уже не слышала вокруг себя суеты, женских голосов, беготни служанок, носивших горячую воду. Я с безумной радостью осознавала, что боль уже не терзает меня, что я могу успокоиться, отдохнуть от того, что со мной было.
Последним, что пробилось к моему сознанию, было слово «мальчик», тихо произнесенное повитухой. Больше я ничего не помнила. Я то ли забылась, то ли уснула…
Теплая трава ласково щекотала мои босые ноги. Я будто бежала по бескрайним холмам Тосканы, по тропе, петляющей между виноградниками и апельсиновыми рощами.
В воздухе сладко пахло клубникой и лимонами, призывно расцветали розы в саду графа Лодовико дель Катти, дерзко соперничали с ними огромные красноголовые маки, плыли в синем небе белые облака.
Мне явилась Нунча, – старая, грузная, окутанная золотистой мглой сна.
– Давно же мы не виделись, Ритта.
– Я всегда помнила о тебе, дорогая.
– Теперь вас стало больше, не так ли?
– Да. Теперь у тебя есть правнук…
Я очнулась, чувствуя ужасную слабость в теле. Почему мне вспомнилась Тоскана? Где я нахожусь – в Париже или на Мартинике?
Чьи-то руки ласково гладили мои волосы, – влажные, спутанные, беспорядочно рассыпавшиеся по смятой подушке.
– Как она устала, – произнес женский голос. – Бедняжка! Ей действительно пришлось нелегко.
Я открыла глаза. Селина сидела на краешке моей постели, держа в руках миску с чистой водой и полотенце. Она стала умывать меня, и я, подавшись вперед, обнаружила, что малейшее движение вызывает у меня боль. Казалось, что внутри я все еще словно разорвана надвое. Селина осторожно помогла мне приподняться, подложив мне под спину подушки.
– Как же мне больно! Неужели все это никогда не кончится?!
– Фаншон сказала, что вам придется пролежать в постели две несколько дней.