Маша и Медведь - стр. 32
Она вскрикнула, когда он коснулся ее там, но опять была не против. Вцепившись в Симонова мертвой хваткой, Маша буквально повисла на нем. Для верности еще и ногу закинула ему на бедро и тихо поскуливала от невероятных ощущений, который дарили его пальцы. Но ее счастье не было долгим. Очень скоро Миша убрал руку, быстро расстегнул джинсы.
- Не могу… хочу тебя, заноза, - снова признался он. Вроде как извиняясь.
Маша ухватилась покрепче, помня, как все было интенсивно в прошлый раз. Миша не разочаровал. Он снова торопился, был почти грубым. Но так сладко прижимал губы к ее щекам, векам, касался поцелуями виска, лба, что Маша принимала неистовство с радостью. Даже с какой-то гордостью. Второй раз ведь довела человека.
Уже закончив, он долго стоял, не отпуская ее. Маша попыталась опустить ногу, но Мишка промычал что-то недовольно. Вроде попросил не шевелиться. Она послушалась. Благо тренировки позволяли достаточно долго сохранять статическое положение. Слушать Мишкино дыхание было приятно. Он не сразу смог его выровнять. Видимо поэтому и нуждался в паузе.
- Я… я опять… в тебя, - зашептал он Маше в ухо, не смея поднять глаз и встретиться взглядом.
Она уже пришла в себя, поэтому ответила в своем духе:
- Я таблетки пью, чудо. Это вы мужики безмозглые: сунул-вынул-все дела.
-Ммм, - неопределенно замычал Симонов.
Он еще решал, должен ли обидеться, возмутиться или покивать, как Маша заявила:
- Ты как хочешь, а я иду в душ.
Тут уж Мишка долго не думал.
- Я тоже хочу в душ, - обнаглел и улыбнулся, - с тобой.
- Больше ничего не хочешь? – закатила она глаза.
- Еще поесть, но это подождет.
Маша только ехидно хмыкнула. Симонов посчитал, что отсутствие посыла – знак согласия. Не ошибся. Он галантно помог даме забраться в ванну, придержав за локоть. Правда, снова нарвался на снисходительно колкий взгляд, но его, опять же, не гнали. Это плюс.
Пристроившись сзади Маши под струями душа, он какое-то время просто стоял, наслаждаясь теплой водой. Она тоже не двигалась. Лишь подняла голову, подставляя лицо, словно летнему дождю. Миша вспомнил, что у него есть руки и решил, что зря они висят вдоль тела без дела. Он положил ладони на Машины плечи, потер, привлек к себе. Она прижалась спиной к его груди, откинув голову назад. Было в этом что-то доверчивое, наивное. Словно он был стеной, а она былинкой на ветру. И только он мог защитить ее, не дать улететь в черную даль.
Мишка потерся щекой о мокрые волосы Маши, скользнул рукой вверх, обхватывая пальцами шею. Она была такой тонкой, хрупкой, маленькой. Его большая мозолистая ладонь лежала громоздким ожерельем. Надави он чуть сильнее, придушил бы легко. Но рука словно знала, как сильно можно сжать. Миша чувствовал ее комфорт, рассчитывал силу. Сам не знал, почему, но был уверен, что не сможет сделать этой девочке больно. Словно он знал ее всю жизнь. Словно всю жизнь изучал ее тело.