Маруся отравилась. Секс и смерть в 1920-е. Антология - стр. 33
XX
Велярская лежала, уткнувшись лицом в подушки.
Вошел муж.
– Нина, Стрепетов просил разрешение войти и объясниться с тобой.
Велярская молчала.
– Нина! Ты слышишь?
Велярская обернулась.
– Что тебе надо?
– Я говорю, Стрепетов хочет с тобой объясниться.
Она опять уткнулась в подушки.
– Что с тобой, Нина? Нельзя слова сказать. Откуда вдруг такая нервозность?
Велярская заплакала.
– Ну, уж это совсем глупо. Тебе, милая, лечиться надо. Ты положительно больна.
Она обернулась, утирая слезы.
– Ну что тебе надо? Оставь меня, ради бога, в покое. Не приставай ты ко мне.
– Мне надо очень немного: чтобы ты помирилась со Стрепетовым. Это такой пустяк, о котором и говорить не стоит.
– Боже мой, как мне все это надоело.
Велярский выждал минуту.
– Ну что? Позвать его?
Велярская не отвечала.
– Позвать?
– Делай как хочешь. Мне все равно.
Велярский кликнул Стрепетова.
Стрепетов вошел, стал на колени, скрестил руки и опустил голову. Велярский рассмеялся.
– Ну посмотри, Нина. Разве можно такого не простить?
Велярская отвернулась.
– Встаньте, Стрепетов. Не валяйте дурака.
– Нина Георгиевна! Дорогая!
Велярский двинулся к двери.
– Ну, ладно, объясняйтесь, а я пойду.
И вышел.
– Нина Георгиевна! Если я что-нибудь не так сказал…
– Бросьте, Стрепетов. Я уже ничего не помню.
– Вы чем-то расстроены, я вижу. Если могу быть полезен – пожалуйста, рад стараться.
Велярская посмотрела на него в упор.
– Можете.
– Чем прикажете?
– Разыщите мне Тумина.
– Кого?
– Тумина.
– Кто это?
– Я ничего не знаю. Знаю только, что зовут его Алексеем и что он работает где-то у коммунистов.
– Он коммунист?
– Да, но не в партии.
– Это все, что вы о нем знаете?
– Все.
Стрепетов задумался.
– Трудновато.
– А вы постарайтесь. И никому про это не болтайте.
– Само собой.
– А для меня это очень важно.
– Приложу все старания.
Стрепетов поцеловал ручку и вышел. Велярская прошлась по комнате. Взяла со стола книжку. Села на кушетку.
Стала читать. Потом упала в подушки.
«Азбука коммунизма» скатилась на пол.
XXI
Стрепетов таинственно нагнулся к Соне.
– Ну как? Уже?
– Нет еще.
Недовольно поморщился.
– А Сандаров у себя?
– Да.
Вошел в кабинет. Сандаров взглянул вопросительно.
– Я к тебе по важнейшему делу, совсем особого свойства.
– А именно?
– Велярская…
– Опять Велярская.
– Подожди. Велярская разыскивает некоего Тумина. Зачем он ей нужен – не знаю. Но нужен, по-видимому, очень, потому что была очень взволнована, когда о нем говорила. Тумин этот шьется среди коммунистов; не член партии, а вроде.
– Я знаю Тумина.
– Знаешь? Вот здорово! Где он? Как его найти?
– А тебе зачем?
– Как – мне? Не мне, а Нине Георгиевне.