Маруся отравилась. Секс и смерть в 1920-е. Антология - стр. 32

Тумин улыбнулся.

– Вы сегодня какая-то быстрая, Нина Георгиевна.

– Как всегда.

– Нет, иначе как-то.

– Вам показалось. Я просто очень рада, что вы пришли.

Обнялись, поцеловались.

– Я принес вам все, что мог достать подходящего. Но боюсь, что вас это не удовлетворит.

– Вы про что?

– Про книжки.

– Ах, про книжки. Я посмотрю; если будет скучно, я не буду читать.

Тумин поморщился.

– Мне хочется, чтобы вы все-таки вчитались. А я бы вам потом рассказал самое главное, чего там нет.

– Самое главное – чтобы вы ко мне хорошо относились.

– Я отношусь к вам замечательно.

– Правда? Вы меня любите немножко?

– Не немножко, а очень.

– Правда?

Велярская кинулась ему на шею и крепко поцеловала в губы. Тумин сидел неподвижно. Велярская встала.

– Ужасно яркий свет. Я его не люблю – режет глаза, и неуютно.

Потушила люстру и зажгла маленькую лампочку на столе.

– Вот так куда лучше. А теперь рассказывайте: как и за что вы меня любите?

Тумин опустил голову.

– Я люблю вас за то, что вы обаятельная женщина. Мне хочется увлечь вас, заставить вас делать то же самое, что делаю я, жить так, как живу я. У меня такое впечатление, будто вы пропадаете даром, что вы двигаетесь впустую. И это обидно. Понимаете?

– Понимаю.

Она вытянулась на кушетке и положила голову ему на колени.

– Иногда мне кажется, что это вполне возможно, что иначе быть не может, что такая женщина, как вы, должна рано или поздно захотеть чего-то другого, что вам не может не надоесть жить так, как вы живете сейчас. Значит, вы будете наша, потому что только в коммунистической работе можно все это найти, нигде больше. А иногда я ясно вижу, что все это ерунда, что это безнадежное дело.

– Почему же безнадежное?

– Не знаю, так кажется.

– Глупенький вы.

Велярская притянула его к себе.

– У вас замечательные глаза, Тумин. И губы.

Он наклонился и поцеловал ее. Она выгнулась к нему всем телом. Потом опрокинулась на подушки, сжимая в поцелуе.

Тумин стал тихонько отодвигаться. Она заметила и не отпускала.

– Почему? Ну почему ты от меня уходишь?

Тумин отвел ее руки. Она пустила и отвернулась.

– Я так не могу.

И опять схватила его. Притянула на себя.

Тумин решительно высвободился, встал и отошел к столу.

– Не надо этого.

И тут же Велярская резко поднялась с кушетки.

– А мне, милый мой, вашей болтовни не надо.

Тумин сдвинул брови.

– Я могу уйти.

– Пожалуйста.

– Я уйду, Нина Георгиевна, но только уж больше не вернусь.

– Сделайте одолжение.

Тумин вышел.

Велярская бросилась на кушетку и заплакала. Потом сорвалась, кинулась к двери, в подъезд, на улицу – но Тумина уже не было.

С этого дня Тумин не возвращался. Велярская исходила весь город, надеясь встретить его на улице, но безрезультатно. Тумин исчез бесследно.