Мама для детей одержимого - стр. 29
— Девочка моя, любимая, — он наконец оборачивается ко мне, мягко обращаясь. — Мне очень жаль, что так всё вышло. Мне стоило быть аккуратнее и думать о защите. Но мы не можем себе это позволить. Не может позволить ещё одного ребёнка сейчас.
— Почему? — кричу и делаю ещё один шаг назад, который отдаляет нас не только физически, но и морально. — Деньги? У нас есть деньги! У моих родителей есть деньги! У моей тёти есть деньги! Почему, Адам?! Почему?!
— Ты на лекарствах, пчёлка, — пытается сохранить мягкий тон мужчина, которого я люблю. — Неизвестно как они скажутся на плоде. Сейчас или в дальнейшем. Роды — риск для нас и твоего позвоночника в данный момент.
— Кесарево! Мы сделаем кесарево! Его всегда делают при сложном положении матери! Я знаю! Я целый день об этом в интернете читала.
— Нет! — строго обрывает. — Вынашивание плода — это тоже небезопасно для твоего здоровья! Опять же позвоночник!
— Прекрати называть нашего ребёнка плодом! — кричу, не веря, что мужчина, которого я люблю, может так поступать со мной и нашей крошкой. — Это наш ребёнок! Наш с тобой малыш! И он будет жить! Никакого аборта не будет!
— Пчёлка, прошу… Пожалуйста! Не сейчас! — вижу, что слова даются ему с трудом, но он не унимается и продолжает просить сделать эту дикость. — Ты только начала лечение! Ты только начала восстанавливаться! Ходить! Обещаю, что позже у нас будут дети. Но не сейчас! Я молю тебя!
— Я хочу сейчас! Я хочу этого малыша! — проговариваю в слезах. Вижу, что он хочет обнять и утешить, но не позволяю. — Если будет нужно, я готова лежать на кровати и не вставать! Но этот ребёнок будет! Я хочу его! Адам! Не поступай так со мной! Скажи, что это всё шутка? — слёзы льются нескончаемым потоком. — Скажи, что тоже его хочешь! Пожалуйста!
— Хочешь сейчас? — хватается за мои слова, предлагая очередной бред. — Давай наймём суррогатную мать? Прямо сейчас? Хочешь? Поедем в клинику? Прошу! Пожалуйста! Пусть другая женщина выносит нашего ребёнка!
— Ты что, не понимаешь?! — удивлённо восклицаю. — Я хочу малыша, который сейчас у меня в животе! Которого сама рожу!
— Это ты не понимаешь… — выдыхает, опустив глаза. — Какой у тебя срок?
— Пять-шесть недель.
Долгие минуты он с болью во взгляде смотрит на мой плоский живот, в котором ЕГО ребёнок. Смотрит, а в какой-то момент подходит. И я позволяю. Подойти. Прикоснуться к животу и почувствовать то, что ещё сложно ощутить. Но он чувствует. Понимает. Осознаёт. Но не успокаивается.
— Тебе нельзя рожать, пчёлка, — поднимает на меня взгляд суицидника. Который хочет жить, но не может поступить иначе. — Это загубит весь результат твоего лечения. Прошу! Ради меня, ради девочек, давай сделаем аборт? Воспользуемся услугами суррогатной матери, но я прошу тебя, — он падает передо мной на колени. — Умоляю! Я не хочу потерять тебя после тех долгих дней, которые провёл у твоей кровати, когда ты была в коме. Ты понимаешь, каково будет Асе и Тасе вновь потерять мать и в этот раз окончательно?