Маленький человек из Опера де Пари - стр. 7

лишь подчеркивали суровый облик этого отставного служаки. Маленький человек прозвал его Янитором[10] и возненавидел за неусыпную бдительность, каковую вахтер проявлял на границах доверенных ему владений не хуже иного таможенника. Месье Марсо отваживал докучливых поклонников балерин, конфисковывал пылкие послания какой-нибудь диве или скромному пажу, открывал доступ в кулуары тем, кто давал ему взятку, и вступал в препирательства с цветочницами и торговцами шоколадом. Человечек успевал проскользнуть внутрь или покинуть дворец как раз в такие моменты, когда вахтер был занят разглагольствованиями: тут уж Мельхиору не грозило быть застигнутым и в очередной раз отчитанным цербером, который преследовал его с тех пор, как застал за воркованием с девочкой из балетной школы – Мельхиор тогда засовывал ей в карманы конфеты…

Был день генеральной репетиции, и мысль о том, что скоро три вечера подряд будут давать «Коппелию», привела маленького человека в хорошее настроение. Он шустро пробирался среди лебедок и пеньковых тросов, проскальзывал меж деревянных рам, истертых веревками, и чувствовал себя капитаном величественного корабля, на палубах которого кипит работа, все бурлит и ладится, муравьями снуют матросы-машинисты, приводя в порядок снасти-декорации. Он шел среди металлических колонн, поддерживающих самую огромную в мире сцену, и был горд от того, что она способна вместить всю труппу «Комеди-Франсез».

Напевая любимую песенку, Мельхиор скакал под колосниками, играл в прятки со стокилограммовыми противовесами, отшучивался в ответ на насмешки рабочих, ловко огибал люки, то и дело разевавшие пасть у него под ногами. Выворачивая шею, он устремлял взгляд вверх и, млея от головокружения, смотрел на верхушки практикаблей и задники, перемещавшиеся в глубине сцены. А под конец не устоял перед искушением поглазеть на зрительный зал через прореху в занавесе.

– Пшел вон, Чик-Чирик, не то я тебе клюв сворочу! – рявкнул старшина рабочих сцены.

– Как бы я тебе чего не своротил, старый хрыч! – взвизгнул Мельхиор и, отбежав на безопасное расстояние, забормотал: – Господь Всемогущий, да обрушится Твоя железная длань на этого жирного борова, да расплющит его в лепешку, ну что Тебе сто́ит, сделай милость…

Молитва была прервана пируэтами двух балерин: одна щеголяла в костюме шотландки, вторая – испанки.

– Вот ведь разоделись, коровы! – проворчал маленький человек, разъярившись еще и от того, что вспомнил о своем задании: он должен доставить «этой бесстыднице русской приме» подарок от «этого кретина Ламбера Паже».