Максим Литвинов. От подпольщика до наркома - стр. 13

Базарная площадь в Белостоке. Открытка 1910 г.

Известно, однако, что в 1920 году (а возможно, и в другие годы) Литвинов встречался в Европе со своим братом, которого звали Исаак Финкельштейн. Известно также, что в Англию в 1908 году он въехал с паспортом на имя некоего Давида Мордковича Финкельштейна[34]. Паспорт мог быть поддельным – у опытного подпольщика их всегда была целая пачка, – но мог и принадлежать кому-либо из родственников, например покойному мужу матери. Выдумщик Поуп в данном случае, вероятно, был прав, сообщая в своей книге, что у супругов Валлах «было три группы детей: от ее первого мужа, его первой жены и от их собственного брака»[35]. Он сообщает также, что мать Меера – «трудолюбивая маленькая женщина с добрым лицом и большим сердцем» – имела девичью фамилию Перло, то есть Жемчугова.

Сначала отец был хлеботорговцем: ездил с фургоном по соседним деревням, скупал там зерно и вывозил на продажу в Пруссию. Потом прогорел из-за большой конкуренции и завел оптовую торговлю аптечными товарами на улице Школьной (сохранилась его реклама в газете 1870-х годов). Это дело тоже не пошло на лад, и в конце концов Моше Валлах стал служащим в конторе богатого банкира Элиху Малоха (он же Илья Мейлах). Сохранились любопытные воспоминания Пуа Раковской (1865–1955) – участницы сионистского движения, которая в юности жила в Белостоке по соседству с Валлахами. По ее словам, Моше Валлах (в тексте Волох) «был не только весьма ученым человеком, но и «маскилом», умником в полном смысле слова»[36]. Имеется в виду его принадлежность к Га-скале – реформаторскому течению в иудаизме, которое поощряло стремление евреев приобщиться к европейской науке и культуре.

Еще более хвалебно пишет о Валлахе-старшем Поуп: «Он был образованным человеком, интересовавшимся современной литературой, особенно Тургеневым, Достоевским и Толстым, с тщательно собранной библиотекой, и в каком-то смысле его дом был центром притяжения белостокской интеллигенции. Люди заходили к нему за книгами и усаживались вокруг самовара, чтобы обсудить свежие новости из Санкт-Петербурга и Москвы или последние публикации Александра Герцена и Михаила Бакунина. Часто споры по типично русскому обычаю затягивались до позднего вечера»[37]. Насчет Бакунина автор явно перебарщивает – вкусы у провинциалов были попроще, и тут скорее можно верить выходцу из Белостока Шейнису: «В домах местной разноязыкой интеллигенции читали надрывные стихи Надсона, передавали друг другу маленькие рисованные портретики Софьи Перовской и Андрея Желябова, тайком ставили любительские спектакли, в которых раздавались робкие монологи против тиранов»