Макиавелли. Очень краткое введение - стр. 10

Это мнение о действиях папы в неизменном виде появляется на страницах «Государя». Макиавелли, во-первых, признает, что, хотя Юлий II «стремительно продвигает свои планы», он «всегда успешен, даже в своих наиболее нереальных проектах». Однако Макиавелли продолжает настаивать, что такая удача всегда была возможна только из-за благоприятствующих планам папы условий «времени и обстоятельств», и потому ему никогда не приходится платить за свои безрассудства. Несмотря на успехи папы Макиавелли чувствует удовлетворение по поводу того, что политическая прозорливость его не подвела. Общепризнан тот факт, что Юлий II достиг своими стремительными действиями того, чего до него не сумел достичь ни один понтифик, и что по здравом рассуждении вообще вряд ли могло быть когда-либо достигнуто. Но это происходило только благодаря тому, что жизнь Юлия II была коротка, и поэтому он оставил о себе впечатление великого лидера среди людей. «Если придет время, когда ему придется действовать с осторожностью, это будет моментом его падения, ведь он никогда не сможет отказаться от тех способов, к которым его направляет собственная природа» (91 – 92).

Между 1506 годом – временем нахождения Макиавелли в посольской миссии при папском дворе – и его очередным приездом во Францию в 1510 году Макиавелли продолжал дальнейшую деятельность за пределами Италии. В это время у него появилась возможность оценить личность и деятельность другого значительного политика – Максимилиана, императора Священной Римской империи. Решение синьории сформировать делегацию послов возникло из-за беспокойства по поводу планов императора двинуться на Италию и быть коронованным в Риме. Огласив это намерение, он потребовал у Флоренции значительную сумму, чтобы восполнить собственную хроническую нехватку финансов. Синьория совсем не желала этого делать, а тем более – видеть войска Максимилиана на своей территории. Поэтому необходимо было знать степень серьезности этих планов. В июне 1507 года Франческо Веттори[7] был послан выяснить намерения Максимилиана, но от него приходили настолько запутанные отчеты, что через полгода вслед ему был отправлен Макиавелли. Оба оставались при дворе императора до июня следующего года, когда миссия была отозвана обратно.

Комментарии Макиавелли о главе дома Габсургов не содержат ни одного из терминов и оценок, характеризовавших его отчеты о Чезаре Борджиа и папе Юлии II. От начала до конца император не уставал изумлять Макиавелли своей абсолютной неспособностью править и полнейшим отсутствием качеств главы государства. Основной слабостью императора, и Макиавелли тонко это почувствовал, была тенденция оставаться «слишком мягким и доверчивым», в результате чего он постоянно рисковал подпасть под самые разные, иногда совершенно противоположные, влияния (L 1098 – 1099). Это делало невозможным ведение переговоров, поскольку, когда Максимилиан начинал склоняться к какому-либо решению – как, например, в вопросе похода на Италию, – самое безопасное было считать, что «одному Богу известно, чем это может закончиться» (L 1139). Ситуация становилась неуправляемой, потому что каждый ее участник оказывался бесконечно запутанным, и «никто не понимал, что же император собирается делать на самом деле» (L 1106).