Макиавелли. Очень краткое введение - стр. 9

Следующей влиятельной фигурой, лидером, к которому Макиавелли смог получить близкий доступ, был новый папа, Юлий II. В период выборов он дал Макиавелли несколько аудиенций, однако только во время двух гораздо более поздних посольских визитов дипломат смог составить полнейшее мнение о характере и положении папы. Первый визит пришелся на 1506 год, в период, когда с августа по октябрь Макиавелли находился при папском дворе. Заданием дипломата на тот момент было информирование синьории о том, как продвигаются планы папы отвоевать Перуджу, Болонью и другие территории, изначально принадлежавшие церкви. Второй шанс появился в 1510 году, когда Макиавелли был отправлен с посольством ко двору Франции. К этому моменту Юлий II был полон решимости провести крестовый поход против «варваров» – изгнать их из Италии, и это его намерение создало неудобство для Флоренции. С одной стороны, не было ни малейшего желания оскорбить праведный гнев папы. С другой – синьория состояла в традиционном союзе с Францией, которая незамедлительно стала интересоваться, на какую помощь она может рассчитывать, если войска папы займут миланское герцогство, завоеванное королем Людовиком XII за год до этого. Как и в 1506 году, Макиавелли пришлось приложить максимум усилий, учитывая ход кампании Юлия II и пытаясь всеми силами сохранить нейтралитет Флоренции.

Наблюдая солдат папы в действии, Макиавелли поначалу был удивлен и даже поражен. Сначала он подвергал сомнениям планы Юлия II отвоевать обратно папские провинции – эти попытки, по его мнению, должны были окончиться полнейшей неудачей. «Никто не поверит, – писал Макиавелли в сентябре 1506 года, – что папа сможет достичь целей, которые изначально перед собой поставил» (L 996). Однако в скором времени ему пришлось взять свои слова обратно. Уже к концу месяца войска Юлия II повторно атаковали Перуджу и «совершенно обосновались там». Уже до конца октября Макиавелли был вынужден завершить визит, публично объявив, что после столь бурной кампании Болонья безоговорочно сдалась, «ее послы кинулись к ногам папы и просто передали ему город» (L 995, 1035).

Однако прошло совсем немного времени, и Макиавелли стал относиться к Юлию II более критично, особенно после того, как тот принял опасное решение направить слабые войска против Франции в 1510 году. Сначала он, по крайней мере, выражал сардоническую надежду, что самоуверенность папы «основана на чем-то более значительном, чем собственная святость» (L 1234). Но вскоре гораздо более мрачные ноты стали звучать в голосе Макиавелли: «Никто не знает ничего определенного о том, что стоит за действиями папы», и даже личный посол Юлия II «совершенно поражен» предприятием в целом, так как довольно «скептически настроен в отношении того, есть ли у папы ресурсы», чтобы осуществить задуманное (L 1244). Макиавелли пока не был готов открыто осудить Юлия II, поскольку все еще считал возможным, что, «как и в кампании против Болоньи», «исключительная отвага и авторитет» папы смогут обратить безумный штурм в неожиданную победу. Однако в основном он чувствовал себя разочарованным. Макиавелли откровенно разделял замечание Роберте об эффекте, произведенном Юлием II, – «как будто он получил санкцию от Господа Бога на то, чтобы разрушить этот мир» (L 1270). И добавлял с непривычной торжественностью, что папа, по-видимому, «склонен погубить христианство и достичь полного уничтожения Италии» (L 1257).