Маэстро - стр. 41
Любопытство одержало верх над осторожностью. Марик распахнул дверь. И замер на пороге.
Нет, конечно же, он её узнал. С их последней, хоть и невнятной встречи, прошло пять лет. Мама тогда появилась среди ночи. Приехала поздним рейсом и так хотела его увидеть, что не дождалась утра – растолкала сонного, ничего не понимающего мальчика, завалила подарками из Ленинграда. Как потом выяснилось, в первой столице маме удача не улыбнулась, зато во второй ей удалось устроиться в какую-то концертную бригаду. Они сидели у Марика на кровати и пили чай с ленинградскими конфетами, и Марик не понимал, как он мог так долго обижаться на маму. Когда она была рядом, обнимала его тёплой и мягкой рукой, а её длинные светлые волосы, совсем не как у Марика, щекотали ему щёку, все обиды растворялись как страшный сон. И заснул тогда Марик совершенно счастливым, с мыслью, что мама вернулась, и всё опять будет как раньше. Но утром выяснилось, что приехала мама не к нему. А на гастроли. Ансамбль, в который она устроилась в качестве конферансье, гастролировал в их республике. И мама просто решила переночевать не в гостинице, а у них. Ну и с сыном повидаться, заодно уж. Так бабушка сказала. А Марик вообще ничего не говорил ещё три дня. Зато музыку писал. Отчаянно, зло, стараясь все эмоции выплеснуть на ни в чём не повинные клавиши. Учителя потом хвалили, ставили в пример другим юным композиторам, что-то говорили о национальном колорите и экспрессии.
С тех пор Марат даже письма не хранил. Открывал, просматривал и выбрасывал в мусорное ведро. А подарки старался куда-нибудь пристроить, раздать, поменять. Только грим вот не отдал, жалко стало.
И вот теперь мама стояла на пороге. В ситцевом платье в чёрный горошек, с высокой причёской. Картинка с какой-нибудь итальянской пластики. Рядом стоял красный клетчатый чемодан.
– Марик?
Ну да, он-то изменился. Уже не маленький курносый мальчик с голыми и вечно ободранными коленками. То есть нос остался курносым, но коленки давно прячутся под длинными брюками. И он уже не кинется ей на шею, как раньше.
– Привет. Опять на гастроли?
Улыбка, и без того натянутая, погасла.
– Зачем ты так, сынок? Я к тебе приехала. У меня столько новостей, столько гостинцев! А где Гульнар-ханум?
– На рынок ушла. Ну ты располагайся, – Марик наконец догадался посторониться. – А мне в школу пора, я и так уже опаздываю.
Он помог маме занести чемодан. Даже позволил себя обнять, невольно отметив, что стал выше неё. И ушёл, почти что убежал, хотя на сольфеджио всё равно опоздал, и мог бы не торопиться. Мог и вовсе прогулять, не первый раз. Но оставаться с мамой наедине ему совсем не хотелось.