Мадемуазель Лидочка, простите мой французский! - стр. 36
Ширинка от слова ширина. Так вот ширина Садовой улицы заставляла особенно тщательно следить за сохранностью зеркал, своих и чужих. Ну а ширина автомобильного салона и вольготная поза Давыдова заставляла еще больше держать ухо востро.
Слушать, однако ж, было нечего — Давыдов решил молчать. Сказал уже все, что хотел: держись правее, не перестраивайся, ну куда ты лезешь… Куда я могла лезть, когда от Казанского до Гостинки десять минут пробки в одном ряду! Это у него в глазах была качка, а не в машине. Ему страшно с бабой за рулем? Допустим… И спишем команды на занудство. Давыдов хотя бы матерные эпитеты не использовал. Хруслов пару раз сказал, что думает про мое троганье с места и торможение. Про его я промолчала… Торможение в мыслительных процессах!
— А ты красивая, — выдал Давыдов неожиданно, и я вперила взгляд в габариты впереди стоящей машины. — Без косметики… Будешь…
Комплимент на грани фантастики! Специально так растягивал слова? Или тяжело языком ворочать? Ну так и молчал бы! Всем спокойнее. Мне уж точно!
— Это грим. Для съемок. Я так не крашусь.
— А как красишься?
— Вам-то какое дело? — нахамила я с желанием прекратить обсуждение моей внешности.
— Никакого… Злюка! — последнее слово Давыдов добавил со смешком.
Нужно отреагировать, и быстро. Обидится и капец!
— Извините, Федор Александрович, мне хотелось бы держать дистанцию…
— Так держи ее! Не позволяй Ренджу делать это за тебя. Перевести на мануалку?
Его рука потянулась к панели управления. Как хорошо он вывернул мои слова. Пьяный-пьяный, а сечет поляну получше трезвого Хруслова!
— Нет, не отключайте! — чуть ли не завопила я. — Я же не о том. Я не люблю, когда обсуждают мою внешность.
— Потому что ты ей зарабатываешь?
— Не только. Давайте не будем обо мне…
— А сколько зарабатываешь? — проигнорировал мою просьбу Давыдов.
— Это некорректный вопрос.
— Я же не цифрами интересуюсь… Достаточно?
— Не жалуюсь.
— А Хруслов жалуется?
Так… Он трезвый, мать его! Просто играет в пьяного. Щупальцы запускает в семейный бюджет. Хочет зарплату урезать Хруслову или наоборот размышляет, а стоит ли дать прибавку или и так пахать будет…
— Мне — нет. Мы не обсуждаем работу.
— Твою, не сомневаюсь. Я бы тоже не обсуждал, иначе от ревности можно сдохнуть…
— Хруслов не сдох же…
— Живучий…
Гад? Ведь подумал же так! Мы уже ехали по Московскому проспекту. Думала, попросит тормознуть перед Старбаксом, чтобы хлебнуть кофейку для протрезвления, но нет… Трезветь цели, наверное, и не было, а цель — поспать, раз устал. Ну и свободную от Ленки ночь нужно использовать с толком и пользой — спать беспробудным сном.