Мадемуазель Лидочка, простите мой французский! - стр. 34
— Через сколько будешь? — спросила живо эта Ленка.
— Не буду. Тяжелый день был. Поеду домой.
— Давай я возьму такси и приеду.
— Не поняла? Тяжелый день. Я позвоню, когда будет время.
Сказано это было таким тоном, что бедная Ленка могла подумать, что «никогда». Хотя, может, не в первый раз он устаёт. Охотно верю!
На сей раз он первый закончил звонок.
— Ну все. Поехали домой.
Не смогли поехать. Теперь заверещали мои умные часы.
— Извините, — я поднесла их к уху. — Лера, что случилось? Только вкратце. Если что серьезное. Остальное потом. О Хруслове ничего не знаю.
Телефон уже не достанешь, с громкой связи не уйдёшь. Надеюсь, поймёт и скажет «пока»…
— Лида, у тебя в холодильнике мышь повесилась…
Я заржала. Давыдов тоже. Серьезный разговор. Очень.
— Лида, серьезно. Ничего другое не может так вонять.
— Может. Фромаж Сабле дю Булоне. Его в пиве вымачивают. Не трогай его. Закрой холодильник. Не пугай мою кошку. Возьми в морозилке фаршированные перцы, на пять минут в микроволновку и бон аппети. На этом всё?
— Лида, это мышь, а не сыр. Как ты это ешь? С прищепкой на носу?
— Лера, я на работе. Бон нюи, — пожелала я подружке спокойной ночи и взглянула на Давыдова. — Хуже будет, если мама позвонит, но она не должна. Я сказала, что работаю.
— А кем, если не секрет? В таком виде? Не для меня же вырядилась?
Я вспыхнула. Наверное… Мне вдруг сделалось тепло. Даже жарко.
— Моделью. Хруслов сорвал меня со съёмок. Я даже не переоделась.
Давыдов взглянул мне на ноги.
— Переобулась только, — проследила я за его взглядом. — Колготки сняла. Не верите?
— Что ты без колготок? Охотно верю. Глазам своим пока доверяю.
— Босоножки не носят на капрон…
— Ты оправдываешься, что ли?
— Нет, спрашиваю, может, мы уже поедем?
Давыдов хмыкнул — может, конечно, рассмеяться хотел, но не получилось. Осечка спьяну вышла.
— Думал, пригласить тебя на прогулку по набережной…
До кабака ближайшего? Спасибо… Или чтобы хмель выветрился? Протрезветь треба? — чуть не вырвалось у меня.
Дура… Нужно соблюдать иерархию. Это не Хруслов. Это его босс.
— Если можно, не сегодня… — ляпнула я и явно чуть не покраснела. —Я только каблуки сняла. У меня ноги отваливаются.
— Не сегодня… А если у меня только сегодня есть свободный вечер? На кораблик хочешь?
— Не хочу. Хочу домой. Если можно?
— Ко мне? Вот так сразу?
Если я не красного цвета, то сейчас не август!
— Сначала к вам, а потом к себе. Я прямо тут недалеко живу. Мне из Пушкина на такси больше часа получится.
— Ты точно девушка Хруслова?
Давыдов держался за машину. Стоять ему тоже тяжело. Как и мне. Ноги не болят, но не особо и держат.