Люда Власовская - стр. 6
– Перестань, Маруся! – урезонивала я мою расшалившуюся подругу. – Ну что за охота получать выговоры, право!
– Ах, Галочка, ты всегда помешаешь моему веселью! – с досадой отозвалась она. – Всегда во всем найдешь что-нибудь нехорошее… Знаешь ли, Люда, – помолчав немного, добавила она уже мягче, – мне иногда кажется, что ты слишком уж хороша для меня и что я недостойна быть подругой такой тихони и парфетки[9], как ты… Тебе куда полезнее было бы дружить с нашими «сливками» – Додо Муравьевой, Варюшей Чикуниной, Вольской, Зот и прочими…
– Ты думаешь? – с улыбкой пристально заглянув ей в глаза, спросила я.
– Ой, Люда! Галочка моя милая! Хохлушечка моя несравненная! – вдруг, вскакивая со своего места и бросаясь мне на шею, захлебываясь вскричала она. – Не смотри ты на меня с таким укором, Людочка! Не буду! Не буду! Ведь знаю, что я тебе дороже всех наших парфеток и умниц!
И она покрыла горячими поцелуями все лицо мое, глаза и губы.
Горячая, необузданная, но на диво славная девочка была моя Краснушка!
Глава III. Дядя Гри-Гри и математика. – Мелкие неприятности
Сегодняшний день был началом классных занятий.
Поднявшись во второй этаж и пройдя бесконечно длинным коридором, мы вошли в класс, на дверной доске которого чернела римская цифра I. Заветная, долгожданная цифра! В продолжение долгих шести лет институтской жизни сколько надежд и грез было обращено к последнему, выпускному году, к последнему, старшему классу, который служил преддверием будущей свободной, вольной жизни!..
До сегодняшнего дня мы еще считались младшими и все лето помещались в нашем II классе, несмотря на выдержанные весной переходные экзамены, а желанный первый оставался пустым и запертым на ключ. Но сегодня, лишь только мы вступили в коридор старшей половины, где помещались два отделения пепиньерок и два старших класса, мы увидели его двери гостеприимно открытыми настежь.
С радостным трепетом вошли мы туда. Комната выходила окнами на улицу. Но к этому обстоятельству мы уже привыкли в предыдущие годы, так как, начиная с IV класса, ежегодно занимали помещения, выходившие на улицу.
– Ах, душки, солнышко! – наивно обрадовалась миниатюрная и болезненная на вид Надя Федорова, всегда, кстати и некстати, приходившая в умиление.
Действительно, солнце светило вовсю, как будто желая поздравить нас с новосельем. Оно заливало ярким светом белоснежный потолок класса, его красивые, выкрашенные голубой масляной краской стены, громоздкую кафедру, черные доски и бесчисленные карты всех частей света и государств мира, тщательно развешанные по стенам.