Любовница моего отца - стр. 96
— Падла!
Толчок в спину, и я с размаху падаю плашмя на бетонный пол. Боль пронзает не только содранные видимо коленки, но и все тело в целом, а неприятный хруст и горячая струя крови, что потекла по губам и подбородку, свидетельствуют о том, что, по-видимому, и я сломала нос. Но мне уже плевать. Ведь понимаю, то, что произойдет дальше, будет намного страшнее и больнее.
— Коли, — это единственное, что мне запомнилось перед тем, как этот чмырина прижал меня коленом к полу и что-то вколол под лопатку.
Тут же по телу разлилась истома. Я ощущала себя в полной прострации. Меня будто раскачивали на качелях, и в груди становилось до трепета радостно, что ощущаю это чувство невесомости. Улыбка трогает губы, и хочется раскинуть руки, отпустить эти чертовы прутья и унестись птицей ввысь, но что-то мне мешает. Хмурю брови. А, да и все равно… Вскидываю голову вверх, и меня уносит легкое дуновение ветерка, превращая тело в невесомое перышко.
18. Глава 18
Поднимаю вверх руку. Тяжело, но я через силу все же делаю это. Внимание рассеяно. Пытаюсь сосредоточить взгляд на коже, так как темные пятна на ней не дают покоя. Слюнявлю пальцы второй руки и пытаюсь оттереть эту грязь, как мне показалось вначале, с запястий. Тру так сильно, что кожа после нескольких минут моих действий начинает гореть, но результата ноль. Тогда бросаю это занятие и приподнимаюсь на локтях, опираясь на жесткую поверхность кушетки.
В сознание появляется ясность, и я хмурю брови, щурю глаза. Стараюсь понять, где я и что здесь делаю.
Странная комната сначала вводит меня в ступор, но он проходит после того, как напрягаю память и пытаюсь вспомнить, что происходило со мной вчера или позавчера.
Но мысли путаются, потому что вспомнить ничего не удается. С полным безразличием оглядываю себя голую и очень худую. Тело сплошь покрыто кровавыми подтеками и синяками.
Странно, почему же мне не больно тогда нисколечко? Прикасаюсь пальцем к одному из синяков и морщусь от пробившей это место точечной боли. Сажусь и, свесив ноги, касаюсь ледяного пола. Приглушенный свет не дает полного обзора комнаты. Могу рассмотреть только то, до чего дотягивается слабое свечение, но и это никак не помогает вспомнить вчерашний день. Встаю на ноги и тут же сажусь обратно. Внизу живота разливается адская боль, и приходится свернуться пополам, чтобы хоть как-то зафиксировать ее внутри. В голове раздается как будто щелчок, когда из рта вырывается громкий стон.
Перед внутренним взором, словно высеченное из камня, предстает лицо с ледяными глазами, в которых плещется холодная ярость, а рот искажает звериный оскал.