Любовь виршеплета - стр. 19
Расположившись на веранде, за пару часов я набросал схему глав, покумекав над стилем, выбрал тоническое стихосложение, глотнул вина и… И ни-че-го! О Ушедшие, меня посетил какой-то творческий запор! Я то, облокотившись на перила, угрюмо созерцал прогуливающиеся парочки, то, зажевав перо, мучительно подбирал рифму к слову «пурпуэн», то, наплевав на тонику, пытался выстроить костяк произведения хотя бы белым стихом… Раз за разом я предпринимал героические попытки сплести хотя бы пару четверостиший, но все они заканчивались позорным фиаско! И почему?
А все потому, что, ну как можно чего-то плести, когда в каком-то, от силы, десятке километров находятся пляжи с белым песочком и красотки в коротеньких, твою мать, юбочках?! И пусть ни одна такая особа еще не попалась мне на глаза, но где-то же они должны быть?
Нет, ну какая же это несправедливость!
Я поглядел на рожденные в муках строчки:
Как быстролетная стрела,
Дракон мой мчится над землею,
Броня, клыки и два крыла,
Врагов сомнут…
М-м-м… Последняя рифма никак не хотела даваться. Я перечитал четверостишье раз, другой…
«Броня, клыки и два крыла, врагов сомнут… врагов сомнут…»
О Ушедшие, какая хрень!
В ярости я скомкал бумажку и швырнул ее вниз.
На меня медленно, но верно могучим валом накатывала ее величество Депрессия. С которой с незапамятных времен все величайшие виршеплеты знали лишь одно средство борьбы. Кое я и потреблял во все возрастающих количествах.
Свечерело, городок погрузился в радостную суету предвыходного дня, присущую именно таким вот небольшим местечкам. На прогулки выбираются степенные бюргеры в выходных костюмах, чтобы, придерживая за локоток жену, совершить вечерний променад и выпить по коктейльчику с соседями. Молодежь сбивается в веселые ватажки, дабы расслабиться от тягот наполненной тумаками и начальственными криками рабочей недели. Тут же и матросы с кораблей, и принарядившийся торговый люд, и молодые барышни в кисейных платьицах, стреляющие глазками в поисках достойных их персон кавалеров…
И только один несчастный полуэльф сидит взаперти и надирается треклятым ценцерентийским! Р-р-р!
Я мрачно плеснул себе вышеназванный напиток в стакан и вновь глотнул приторную жидкость.
О великаньи срани! Клянусь яйцами моего папаши, дайте мне сюда этого трахнутого дашаком седого мессира, и я свинчу ему голову голыми руками!.. Ну или хотя бы плюну в стакан.
Эх, Аска, Аска… Жизнь твоя – болото…
Я с грустью посмотрел на так некстати дефилирующую внизу группку юнцов и девиц. Парочка тощих парней в накрахмаленных хлопковых рубашках, размахивая руками, что-то напористо впаривала трем молодухам. В свете масляных фонарей это было так привычно уютно и щемяще-тоскливо. Аска, Аска, где твоя молодость, где твои прогулки под луной?