Любовь по-санкюлотски - стр. 26
Этот первый бунт возбудил умы и впервые дал парижанам возможность «почувствовать вкус крови». Утром следующего дня в Сент-Антуанском предместье рабочие, всегда жившие мирно, стали носить на носилках тела своих погибших товарищей и говорить:
– Эти люди хотели защитить родину, надо отомстить за них!
И, как писал Жуанар, «у людей сжимались кулаки…». В Пале-Рояле Филипп, Лакло и госпожа де Бюффон могли радоваться.
Революция началась…
5 мая в бывшем зале «Малых забав» Версальского дворца состоялась церемония открытия
Генеральных штатов. Присутствовавший на заседании Филипп сидел вовсе не там, где ему было положено как принцу крови, то есть рядом с королем. Он демонстративно сел среди дворян, придерживавшихся передовых взглядов.
На следующий день он с удовлетворением увидел, что Генеральным штатам суждено было окончательно расколоть королевство. Когда стали проверять полномочия депутатов, между «третьим сословием» и дворянством разгорелся конфликт по вопросу, будет ли голосование проходить персонально или сословиями. Это был ключевой вопрос, поскольку при голосовании сословиями дворянство и духовенство оказывались в большинстве; если же голосование проводить персонально, большинство было бы гарантировано депутатам «третьего сословия», которых было больше, чем депутатов от первых двух сословий, вместе взятых (соответственно 584 против 561).
В течение шести недель шли дебаты, не приведшие ни к какому соглашению. 17 июня по предложению аббата Сиейеса раздраженное «третье сословие», полагая, что именно оно представляло интересы девяноста шести процентов нации, провозгласило себя Национальным собранием.
21 июня после принятия присяги в «Зале для игры в мяч» большая часть духовенства присоединилась к «третьему сословию».
Для того чтобы восстановить статус-кво трех сословий, Людовик XVI был вынужден приказать дворянским депутатам присоединиться к Национальному собранию, которое, немедленно провозгласив себя Учредительным собранием, решило приступить к разработке Конституции…
Филипп и госпожа де Бюффон отпраздновали начало этой смуты.
– Теперь, – сказала очаровательная молодая женщина, – надо, чтобы восстал весь народ и заставил короля отречься от престола.
Герцог Орлеанский немедленно принял надлежащие меры. Вот что писал Монжуа:
«Для того чтобы то, что происходило в столице, в тот же день повторялось по всей Франции, он рассылал во все концы страны надежных людей, которые информировали заговорщиков в провинции о том, какие события должны были произойти в Париже, а также о времени их проведения.