Любовь по-санкюлотски - стр. 24
Из этого разговора, который донесли до нас многие историки и один автор мемуаров, ясно видно, какую роль играла Агнесса в жизни Филиппа Орлеанского. Некоторым хотелось бы представить белокурую графиню ничего не значившей женщиной, не склонной к интригам, лишенной всяческих амбиций. Но этот разговор позволяет разрешить все споры. Помимо всего прочего, и сам герцог довольно однозначно высказался по этому поводу в одном из писем, написанных в начале Революции:
«Я прошу Вас, – писал он своему корреспонденту, – ни в коем случае не показывать это письмо Агнессе, поскольку она исцарапает мне в кровь лицо, если узнает об этих моих сетованиях. Женщина эта – настоящая чертовка, она меня без конца подстегивает, и послушать ее, так я давно бы уже должен стать королем. Когда эти слабые создания вобьют себе в голову великие мысли, они становятся в сотню раз амбициозней, нежели мужчины. Их неспокойный характер не сдерживается зрелыми размышлениями, их пылкое воображение преодолевает все препятствия. Все падает перед ними ниц, а их тщеславие охватывает все королевство, как если бы это была какая-то игрушка. Им нравится только видеть, как исполняются их желания; для них желать значит действовать, действовать – добиваться. Действующие лица, место, время, пространство – все это для них ничто. Вот, поистине счастлив был прусский король, умевший обходиться без них»>33.
В апреле 1788 года, после пяти месяцев ссылки, Филипп Орлеанский получил разрешение вернуться в Париж. Едва вернувшись в Пале-Рояль, он окружил себя надежными людьми и нанял в качестве «секретаря по особым поручениям» одного из самых дьявольских персонажей того времени – Пьера Шодерло де Лакло, такого же, как и сам герцог, масона и автора той самой книги «Опасные связи», которая за шесть лет до того вызвала большой скандал.
При поддержке этого полного амбиций человека Филипп стал подумывать о том, как бы ему сдержать обещание, данное прекрасной госпоже де Бюффон…
В начале августа 1788 года в государственной казне оставалось всего лишь 400 000 франков>34.
Поскольку нотабли не смогли договориться о системе нового налогообложения французов, которая не делала бы различия между представителями различных сословий, назрела необходимость созыва Генеральных штатов>35 для того, чтобы разрешить эту финансовую проблему. Ибо только это собрание представителей народа, не созывавшееся с 1614 года, могло утвердить новые территориальные субсидии и принять решение по поводу налоговой реформы, которая могла бы быстро пополнить опустевшую казну. 8 августа Бриен объявил дату созыва Генеральных штатов: